Читать книгу - "Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - Игорь Сенченко"

Обратил внимание Ф. Классинг и на то, что пароход «Корнилов» в Персидском заливе постоянно сопровождали английские военные суда, «начиная с Маската до Басры и обратно».

Русских, прибывших на пароходе «Корнилов», сообщал в Париж вице-консул в Маскате месье Оттави, принимал султан, который «положительно в целом отреагировал на их торговые начинания в этом крае»^[487].

Учитывая, что в роли переводчика на встрече российских предпринимателей с правителем Омана выступал французский вице-консул, свидетельства его приобретают особое звучание. Ведь информация о «Корнилове», распространявшаяся англичанами, была – и по тональности, и по содержанию – совершенно иной. Заявления англичан о фиаско «Корнилова», писал в другом донесении Оттави, подхваченные французской прессой, являлись противоречившими действительности, лживыми, целиком и полностью^[488].

«Русские коммерсанты, – доносил Оттави, – повстречались в Маскате с главными местными торговцами-оптовиками и провели с ними довольно удачные переговоры». Само «появление на рейде Маската российского коммерческого флага произвело в городе сенсацию. … Интерес к русскому судну и товарам был повсеместным и неподдельным»^[489].

Миссия русского торгового судна «Корнилов» явилась знаменательной для деятельности Российской империи в зоне Персидского залива с двух точек зрения – коммерческой и политической. В коммерческом отношении она стала, как докладывал в Париж поверенный в делах Франции в Тегеране месье Куже, «первой крупной торговой акцией русских в Персидском заливе»^[490]. В политическом – демонстрацией усилившегося интереса России к данному району мира, равно как и отражением результативной там деятельности ее дипломатии.

Со вторым рейсом парохода «Корнилов» в порты Персидского залива (сентябрь 1901 г.) проследовал к месту службы первый русскийй консул в Басре Александр Алексеевич Адамов.

Информируя русского посла в Константинополе И. А. Зиновьева «о наблюдениях, вынесенных им из плавания на “Корнилове”», А. Адамов уведомил его о двух, по его мнению, «весьма прискорбных для российского престижа в Персидском заливе инцидентах». И хотя были они сугубо протокольного характера, но вполне могли повлечь за собой негативные последствия политического порядка – «образовать зазор» в связях, налаживаемых тогда Россией с арабами Прибрежной Аравии.

Один из этих инцидентов имел место на маскатском рейде. «При открытии новой линии, – писал А. Адамов, – имеются в виду, прежде всего, торговые цели, но на Востоке торговля и политика идут рука об руку и тесно связаны между собой». И поэтому руководству РОПиТ при посылке пароходов в Персидский залив следовало бы считаться с этим обстоятельством. В противном случае едва ли можно исключить повторения того, что случилось в Маскате, где «Корнилов» салютовал флагу местного правителя с нарушениями тамошнего протокола: девятью выстрелами вместо положенных двадцати одного. Инцидент вызвал широкий резонанс еще и потому, что во время первого захода «Корнилова» в Маскат по пути в Персидский залив, когда он салютовал султану тремя выстрелами, маскатские чиновники обстоятельно ознакомили капитана русского судна с церемониалом салюта. Объяснили, что 21 выстрел из палубных орудий являлся тогда знаком того, что иностранное государство, под флагом которого ходило судно, признавало султана как независимого правителя. Меньшее количество выстрелов воспринималось оманскими властями как игнорирование данного статуса со всеми вытекавшими из этого негативными последствиями политико-дипломатического характера в отношении государства, судно которого пренебрегло нормами протокола. Притом, заметим, в самом чувствительном для арабов Прибрежной Аравии тех лет вопросе, связанном с их суверенитетом. «Понятно, что на наш салют ответа не последовало». Инцидент удалось уладить с помощью французского вице-консула. На условиях, что ответ на приветствие русского судна последует только после того, как оно повторит салют, сделав 21 выстрел.

Говорить о том, замечает А. Адамов, как известие об этом досадном инциденте, с какими прикрасами и преувеличениями, англичане немедля разнесли по всему Персидскому заливу, вообще не приходится. Инцидент этот приобрел повышенное звучание еще и потому, извещал посла в Константинополе А. Адамов, что «пришедший в тот же день, но гораздо позже нас, английский крейсер “Pomone”» произвел салют как полагалось, то есть в 21 выстрел, и немедленно же получил ответный салют из орудий местного форта^[491].

За деятельностью России в зоне Персидского залива внимательно наблюдала Франция, и многое, надо сказать, копировала. Успехам России, по сообщениям русских дипломатов, завидовала и воспринимала их настороженно и болезненно. Примером тому – реакция французов на деятельность РОПиТ.

Из рапорта г-на Венгржиновского, капитана парохода РОПиТ «Трувор» (от 26.09.1902), следует, что во время захода судна в Маскат он передал тогдашнему агенту РОПиТ, месье Гогуйеру, «два флага со знаками, присвоенными РОПиТ; один из них – для поднятия на флагштоке агентства». Принимая эти флаги, месье Гогуйер, по словам русского капитана, выражал сомнение насчет того, «разрешат ли ему султан маскатский и французский консул Лоранс водружать над агентством российский флаг»; жаловался, что месье Лоранс «сильно» противодействовал российским интересам в Маскате^[492].

Прибыв в Маскат, докладывал (14.08.1903) русский консул в Бендер-Бушире, он был удивлен, что «ни на здании агентства РОПиТ, ни на шлюпке, приставшей к “Корнилову” с агентом РОПиТ, французским подданным, … не развивался флаг РОПиТ». Поинтересовавшись у агента, в чем дело, получил следующий ответ. «Вопрос о поднятии флага РОПиТ над агентством, – сказал тот, – ставился им и в 1901, и в 1902 гг., но из-за противодействия французского консула в Маскате он был не в силах добиться разрешения на водружение флага параходного общества ни на здании, ни на шлюпке агентства»^[493].

«Русский торговый флаг, – отмечали в своих донесениях наши дипломаты, – поднимаемый над конторами агентов РОПиТ и их шлюпками во время стоянок в портах Персидского залива русских пароходов», являлся чрезвычайно важным элементом в деятельности наших агентств, так как способствовал «популяризации русского торгового имени в Персидском заливе». Это хорошо понимали и англичане, и французы; и поэтому пакостили нам в местах их давнего и деятельного пребывания, как могли^[494].