Читать книгу - "Юрий Поляков. Последний советский писатель - Ольга Ярикова"

…………………..

Поляков точно уловил проявившийся в те годы новый «тренд» во взаимоотношениях полов: любовь вдруг стала подчиняться законам рынка. Вот что писал об этом феномене Андрей Рудалев: «У современной женщины много личин, и все они коварны и ведут к трагедии. Они, как слои косметики, прикрывают реальность и к тому же ядовиты. Женщины вьют веревки и пьют соки из мужчин, а потом выбрасывают опустошенными, уничтоженными, растоптанными. Современные Евы в переизбытке поставляют к столу новоиспеченного Адама яблочные плоды всевозможных сортов. Искушают. Причем даже не по злому умыслу, а исходя из особенностей собственной природы, по-другому они попросту не могут. Сидит внутри червь, «ледник», и он руководит всеми поступками. Три «Плотские повести»: «Подземный художник», «Возвращение блудного мужа» и «Небо падших» Юрия Полякова — примерно об этом. Взаимоотношение полов, плотская любовь, ее странности, движение и даже скорее скатывание человека к яме плотоядной страсти — это та тема, на которую автор серьезно подсел». И далее он выходит на тему, которая отчасти определила проблематику уже перечисленных и последующих произведений, на антитезу тихого семейного счастья и буйства плоти: «Женщины «Плотских повестей»: Лида — Инга — Катерина. Все они гордые, статные, неприступные — роскошные любовницы, в которых бушует огонь страсти, иногда сдерживаемый, но чаще отпускаемый на волю судьбы. Герои Полякова раздваиваются между обычной тихой семейной жизнью, которая ведет к медленному затуханию, притуплению сил, где всевластвует привычка, и наркотическим дурманом разврата, пробуждающим к новой сладостно иллюзорной жизни, к буйству страстей. И пусть этот дурман гибелен, но притягателен, восхитителен и заманчив».

В «Дне литературы» о том же сказал Николай Перепелов: «Будучи потрясающе наблюдательным писателем и зная жизнь как бесконечное множество переплетающихся между собой нюансов, Юрий Поляков почти всегда пишет только о том, что практически мгновенно узнается читателем как его собственный, индивидуально неповторимый человеческий опыт, а потому и принимается им как безоговорочно абсолютная жизненная правда. Если же что-то в произведении Полякова откровенно «выпирает наружу» и представляется неестественно раздутым, значит, это сделано автором специально для того, чтобы читатель обратил на это внимание и задумался над его сутью. Именно такова, на мой взгляд, гипертрофированная и почти исключительно плотская (если не сказать: скотская) сексуальность многих его персонажей, встречающихся нам в таких вещах, как «Небо падших», «Подземный художник», трилогии «Замыслил я побег…», «Возвращение блудного мужа» и «Грибной царь», отчасти в «Козленке в молоке», а также во многих его пьесах. Вышедшая на первое место маниакально преувеличенная сексуальная озабоченность, являющаяся явно ненормальной для обычных людей, призвана сигнализировать нам о том, что это — по сути, единственное, что еще оживляет собой жизнь человека, отрешившегося (или же отрешенного) от Системы и создаваемых ею проблем. Не случайно у нас постоянно звучала раньше фраза о том, что нельзя жить в обществе и быть от него свободным, — это действительно так, и, освобождаясь от общества и порождаемых им проблем, человек как бы оказывается на необитаемом острове, где его не волнуют никакие другие вопросы, кроме диктуемых собственной плотью».

Отклики на повесть были самые разные. Павел Басинский поместил ее в «золотую пятерку» лучших Поляковских вещей, наряду с «Козленком…», «Демгородком», «Парижской любовью…» и следующей вещью «Замыслил я побег…». Басинский писал: «Небо падших» — маленькая, концентрированная сага о новейшем русском капитализме и о том сложном человеческом типе, который сложился в эту эпоху и который сегодня определяет жизнь нашей страны, желаем мы этого или нет. На мой взгляд, повестью «Небо падших» Поляков объединил сразу две читательские аудитории. Эту вещь должен с интересом прочитать как «новый русский», так и тот, кто в силу возраста, обстоятельств и просто душевных качеств оказался на обочине жизни. В процессе чтения эти две аудитории имеют редкую возможность без презрения и раздражения посмотреть друг другу в лицо, как это делают случайно встретившиеся в купе поезда преуспевающий коммерсант и неудачливый прозаик». И далее: «Между «ЧП районного масштаба» и последней повестью «Небо падших» громадная дистанция. Если в первой повести писатель «колебал основы», то в последней мучительно ищет их. <…> В повести «Небо падших» «декаданс», вырождение и, наконец, смерть настигают главного героя в расцвете сил. Роковая и поистине декадентская любовь, с которой он не может (да и не хочет) справиться, крушит все его планы, и заманчивое небо оказывается дном жизни.