Читать книгу - "Василий Шульгин. Судьба русского националиста - Святослав Рыбас"

Внутри самой РОА тоже действовала активная группа НТС. После учреждения в ноябре 1944 года в Праге Комитета освобождения народов России (КОНР) во главе с генералом Власовым от советских военнопленных, чье положение стало несколько улучшаться, поступило более 300 тысяч заявлений о вступлении в пехотные дивизии и танковый полк, «чтобы, дождавшись падения Берлина, прорвать фронт и начать антисталинскую революцию под политическими лозунгами КОНР»^[523].

Насколько реалистичными были планы РОА, можно судить по манифесту КОНР, в котором предсказывался почетный мир с Германией «на условиях, не затрагивающих чести и независимости России». После зверств вермахта на территории СССР почетный мир был немыслим в принципе. Скорее всего, подавляющее большинство тех 300 тысяч военнопленных понимали это. Не случайно 6–8 мая 1945 года 1-я дивизия КОНР под командованием генерала С. К. Буняченко во время Пражского восстания выступила на стороне восставших и выбила немцев из города еще до прихода советских частей.

С другой стороны, НТСНП делал попытки установить контакты с американскими, английскими и французскими правительственными кругами.

Возможности НТСНП базировались на проникновении его членов во все структуры рейха, занимавшиеся «русскими вопросами».

Многие члены союза были расстреляны гестапо или погибли в тюрьмах. Их обвиняли в антинемецкой пропаганде, связи с партизанами и создании тайной организации.

Здесь уместно вспомнить, что произошло с советскими военнопленными после победы в мае 1945 года. Из всех 1 836 562 военнопленных около одного миллиона было направлено для прохождения военной службы в части Красной армии, 600 тысяч трудились на промышленных предприятиях в составе рабочих батальонов, а 233,4 тысячи человек как скомпрометировавшие себя в плену брошены в лагеря НКВД^[524].

Один из членов союза, сын расстрелянного в 1920 году в Крыму белого офицера Николай Рутченко (Рутыч), в 1945 году содержался в английском концентрационном лагере в итальянском городке Беллария вместе с Дмитрием Шульгиным и так писал о нем: «Он принадлежал… к многочисленному югославскому отделу НТС и во время войны отправился, как и большинство его членов, с полулегальными документами в Польшу для пропагандистской и организаторской работы среди русских добровольческих частей»^[525].

Дмитрию Шульгину невероятно повезло, он после войны избежал выдачи в Советский Союз благодаря помощи сочувствовавшего русским заключенным главного врача немецкого госпиталя, который не прекратил работы и при английской администрации.

После побега Дмитрий Шульгин перебрался в Германию, где был избран членом правления Немецкого отдела НТС (Национально-трудового союза — с 1943 года), также встречался со своим старым товарищем по офицерской школе Сен-Сир Аркадием Столыпиным, тот руководил Французским отделом НТС. Исторический круг замкнулся: сын премьер-министра Российской империи Петра Столыпина и сын Василия Витальевича обняли друг друга. Встреча имела горький привкус — конец войны, победа Советского Союза означали крушение их надежд на «третью силу».

«Вторая гражданская война русских» внутри Второй мировой закончилась новым поражением белогвардейцев. В данном положении, как некогда предсказал Василий Маклаков, реальной преобразующей силой могла быть только советская элита.

Дмитрий Шульгин, как и Владимир Седельников, тоже перебрался в США, где прожил до самой кончины в 1999 году в возрасте 94 лет. Война навеки разлучила отца и сына.

В начале 1950-х годов Национально-трудовой союз раскололся, «…перестал быть политической организацией и превратился в один из многочисленных „подсобных“ привесков к западным разведкам»^[526].

Что касается участия Василия Витальевича в войне, то этот вопрос осветили российские прокуроры, готовя дело о его реабилитации. В 2001 году в «Заключении по материалам уголовного дела В. В. Шульгина» Генеральной прокуратуры России указано: «С 1940 по 1944 г. Шульгин политикой не занимался, с немцами, оккупировавшими Югославию, не сотрудничал»^[527].