Читать книгу - "Айн Рэнд. Эгоизм для победителей - Дженнифер Бернс"

В своих ранних версиях новый роман был ответом Рэнд Ницше. Знаменитый провозгласитель смерти Бога, Ницше не был заинтересован в создании новой морали, которая пришла бы на смену высохшей шелухе христианства. Происхождение его морали, разгромного расследования истоков, обычаев и ценностей традиционной морали ставило своей целью очистить путь для «философов будущего»^[79]. Рэнд считала себя одним из таких философов. В своих первых философских записях она задавалась вопросом о возможности существования индивидуалистской морали. Год спустя, начиная работу над своим вторым романом, она уже знала, что это возможно.

«Основная задача книги – защита эгоизма в его истинном значении. Эгоизма как новой веры», – гласили её первые записи, которым предшествовал афоризм из «По ту сторону добра и зла» Ницше. Целью её романа была дидактическая драматизация преимуществ эгоизма как формы морали. Говард Рорк, герой романа, был тем, «кем должен быть человек». Поначалу он кажется «чересчур себялюбивым». К концу книги читатель понимает, что то, что традиционно считается грехом, – себялюбие – на самом деле было добродетелью^[80].

Чтобы произвести такую переоценку ценностей, Рэнд нужно было тщательным образом переосмыслить само понятие «эгоизм». Эгоизм, или себялюбие, обычно означает, что кто-то «ставит себя выше других и сметает всё на своём пути, чтобы добиться для себя лучшего, – писала она. – Отлично!» Но в таком понимании не хватало чего-то важного. Этим важным элементом с этической точки зрения был вопрос «не о том, что он делает или как он это делает, а почему он это делает»^[81]. Себялюбие было мотивацией, а не результатом. Поэтому кто-либо жаждавший власти ради власти не был по-настоящему эгоистичным. Как и соседка Рэнд, стереотипный эгоист стремился к цели, определённой другими, проживая жизнь так, как «от него этого ожидают, чтобы у него были дом, яхта и сытый желудок». Настоящий же эгоист в понимании Рэнд будет ставить «собственное «Я», свои ценности превыше всего и стремиться жить так, как он хочет, делать собственный выбор и поступать в соответствии со своими взглядами». Но он не будет стремиться к власти над другими, потому как это будет означать жить ради них, приспосабливая свои ценности и стандарты для поддержания своего превосходства. Но «эгоист – человек, который живёт ради самого себя»^[82].

То, что звучало просто, на самом деле оказалось тонкой, сложной и потенциально дезориентирующей системой. В своём романе Рэнд переосмыслила традиционные понятия себялюбия и эгоизма, что само по себе было амбициозной и трудной задачей. В нём также переосмысливается значение и значимость моральных принципов, исключая все социальные нужды. «Человек вырабатывает этический кодекс ради своего блага, а не кого-либо ещё»^[83], – полагала Рэнд. Её идеи, кроме того, перевернули традиционное понимание человеческого поведения, возвысив значимость психологических установок, отрешённых от всего, что не касается собственного «Я».

Когда Рэнд рассказывала о Говарде Рорке, она возвращалась к воспеванию патологии Хикмана, послужившего прототипом её героя из «Маленькой улицы», вновь примешивая сильную неприязнь к эмоциям. «Он родился, лишённый способности оглядываться на других, – так она писала про Рорка. – Его эмоции были полностью подвластны логике… Он не страдал, потому что не верил в страдания». Придумывая своего персонажа, она в некоторой степени опиралась на труды Ницше. Делая заметки о личности Рорка, она отмечала себе: «см. Ницше о смехе»^[84]. Знаменитая первая фраза в книге свидетельствует о важности этой связи: «Говард Рорк смеялся».

Как и Ницше, Рэнд намеревалась бросить христианству вызов. Она была согласна с философской точкой зрения о том, что этика христианства была деструктивной в отношении собственного «Я» и делала жизнь «плоской, серой, пустой, некрасивой, лишала её всего великолепия, огня, энтузиазма, значимости и страсти к созиданию». Кроме этого, в её критике христианства была и конкретика: христианство – «это лучший детсад для коммунизма из всех возможных»^[85]. Христианство учило верующих ставить других выше себя, а подобная этика совпадала с коллективистским превосходством группы людей над одним человеком. Так, новая система, поддерживающая индивидуализм и выступающая против христианства, должна была помешать триумфу коммунизма.