Читать книгу - "Дочь колдуньи - Кэтлин Кент"

Я уже устала подглядывать, когда услышала, как преподобный сказал:

— Кажется, эпидемия оспы пошла на спад. В прошлом месяце умерли всего шесть человек. Трое — из квакерской семьи, один из которых был беглецом. Слава Всевышнему, что он избавил нас от еще трех еретиков.

— А не слышали, как обстоят дела в соседних городах? — спросила тетя, сжав в руке салфетку.

— Нет, не слышал, хозяюшка Тутейкер. Суровая погода сделала нас узниками наших домов. Но недавно я получил письмо от собрата-теолога из Бостона. Он пишет, что и к ним пришла оспа. И еще какие-то… непонятные беспорядки. — Он замахал руками, растопырив пальцы, изображая разлетающихся птиц.

— Беспорядки? — переспросил дядя и помрачнел.

— Черная магия. Колдовство и заклинания. Мой коллега считает, что оспа есть следствие падения нравов и влечет за собой распространение черной магии. Так болото источает вредные испарения. Друг напоминает мне о случае, который произошел в Южном Бостоне менее двух лет назад. Тогда начало эпидемии оспы совпало с чудовищной порчей, насланной на некоего Джона Гудвина, каменщика по профессии, и всю его семью. Я говорю «чудовищной», поскольку именно так выразился Коттон Матер в своих записках о женщине по имени Гловер, которую обвинили в случившемся.

Желая произвести впечатление, дядя велел Маргарет встать перед преподобным и не без гордости сказал, что научил дочь, как распознать ведьму. Преподобный жестом велел ей подойти ближе:

— Ну-ка, милое дитя, расскажи мне, что ты знаешь.

Маргарет стала перечислять признаки:

— Во-первых, добровольное признание в преступлении.

— Как написал Перкинс: «Не хочу сказать, что одного признания достаточно, но признания после должного расследования…» — перебил ее преподобный.

Он похлопал девочку жирной ладонью, и рука его задержалась на ее плече — черная ворона на белом снегу.

Маргарет продолжала:

— Во-вторых, если обвиняемая не признается…

Преподобный стал мять плечо:

— Тогда нужны показания двух свидетелей. Которые должны предоставить доказательства.

Аллен подался вперед и спросил:

— Какие доказательства?

Преподобный отпустил плечо Маргарет и начал загибать пальцы:

— Обвиняемую видели в компании дьявола, явившем себя посредством черной магии или колдовства. У обвиняемой есть дух, например собака или другое существо, которое помогает ей в колдовстве. Обвиняемая наложила проклятие или колдовской наговор на обвинителя или на его имущество. Подозрение также должна вызывать ворожба и менее значительные формы колдовства, такие как передвижение предметов по комнате.

Я взглянула на дядю и вспомнила, как он достал перо у меня из уха. Дядя сделал знак, чтобы Маргарет села на место, и сказал:

— Я сам успешно разрушил наговор ведьмы, прокипятив воды жертвы.

Преподобный вынул из кармана небольшую потрепанную Библию и сказал:

— Это, доктор Тутейкер, называется использованием дьявольского щита для защиты от дьявольского меча и не сойдет вам с рук, если вас привлекут к ответу. Существует только один способ борьбы с черной магией — при помощи Слова Божьего. И заметьте, это единственно законный способ действия. — Он швырнул Библию на стол. — Это молот Господа нашего, который разобьет дьявольский меч навсегда. Ничего хорошего не будет оттого, что вы прокипятите мочу в котле, хоть и с благой целью. — Он строго посмотрел на дядю, который до конца ужина не открыл рта.

Преподобный отец отправился восвояси поздно, и, когда он встал из-за стола, с него тучей посыпались крошки. Я выбралась из убежища и предстала перед старшим кузеном, который сердито меня оглядел. Скрестив руки на груди и склонив набок голову, он как будто к чему-то прислушивался, и мне стало ясно, что я ему не понравилась, так же как и он мне. Что-то в нем вызывало во мне чувство, будто я надкусила неспелую грушу, крепкую, как косточка, и у меня заболели передние зубы.

Он обернулся к отцу и сказал:

— Тебе не кажется, что держать их здесь опасно? В конце концов, все знают, что Том и вся его семья — переносчики заразы.

Я почувствовала, как от гнева у меня налилась кровью шея и зарделись щеки. Я опустила голову, чтобы никто не видел моих истинных чувств. Отец с сыном закурили трубки, и, подымив изрядно, Аллен положил руку на спинку стула, на котором сидел его отец, и сказал, обращаясь ко мне:

— Когда твой отец впервые явился в Биллерику, он привез с собой оспу. И сомнительное прошлое.

— Мой отец ничуть не хуже других, — ответила я, чувствуя, как мое сердце сковывает черный лед ненависти.

В эту минуту я подумала, не это ли имел в виду дядя, когда говорил, что у моего отца руки в крови.

Аллен нагнулся, и наши глаза встретились.

— Похоже, он считает себя лучше других, ведь бабушкин-то дом он прибрал к рукам.

Если бы я была мальчишкой, то бросила бы семя дьяволу и врезала бы кузену по носу.

Дядя положил руку Аллену на плечо и сказал:

— Не забывай, что Сара — член нашей семьи и, пока она здесь, мы должны стараться проявлять милосердие.

Но дядя ничего не сказал в защиту отца, и его смутная улыбка в клубах дыма ранила меня сильнее, чем любые оскорбления.

Позже я лежала в постели спиной к Маргарет, злобствуя и негодуя, пока она не упросила меня повернуться к ней лицом.

— Не злись, кузина, — сказала она. — Ты полюбишь моего брата так же, как я его люблю, когда узнаешь его лучше. Ты полюбишь его так же, как я люблю тебя.

Я склонила голову ей на грудь. Не оттого, что хотела спать, а потому, что пыталась укрыться от мысли, от которой у меня пылало лицо. Я желала, я молилась о том, чтобы остаться сиротой и не покидать дом кузины никогда. Чтобы Роджер стал мне отцом, Мэри — матерью, а Маргарет — дорогой моему сердцу сестрой. Господь, должно быть, проклял меня тогда за эти мысли, ибо на следующий день за мной приехал отец.

На следующий день мы с Маргарет возвращались из амбара в обнимку, нежась в бледных лучах солнца, которое то появлялось из-за серо-голубых туч, то пряталось снова. Мы склонились над раскисшей землей, чтобы рассмотреть росточки луковок, которые пробивались сквозь тающий снег. Весна взялась дружно, и воздух пах остро, как в кузнице. Всякий раз, когда наступает ранняя весна, мне вспоминается моя кузина, купающаяся в ласковых солнечных лучах, с улыбкой на милом лице, а позади нее несутся тучи.

Сначала я не узнала отца. Вошла в общую комнату и увидела за столом какого-то гиганта. Тетушка сидела напротив, обхватив голову руками. Она громко всхлипывала, а дядя стоял позади, положив руки ей на плечи. Когда я вошла, гигант обернулся, но ничего не сказал. Первой заговорила Маргарет. Только тогда до меня дошло, что это мой отец.