Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

– Что ж, Фросю я подготовлю. Расскажу ей об Угрии, о короле, – пообещала княгиня.

Эту ночь супруги провели вместе. Хоть и не было прежней страсти, и быстро заснула Ольга, положив доверчиво руку ему на грудь, но по всему телу Ярослава растекалась нежность. Впереди были ссоры, обиды, была вражда, была Анастасия и много ещё чего, но сейчас он гладил волосы нелюбимой жены, слышал её тихое похрапывание и вымученно улыбался. На душе воцарилось спокойствие.

Глава 9

Начало осени в тот год выдалось на редкость хмурым и дождливым. Небо до самого окоёма[100] обложили серые тучи, и непрестанно, изо дня в день, обильно поливал землю дождь. На полях пропадало жито, в грядущую зиму ожидался голод, какого не бывало даже в годы тяжких ратных противостояний.

Большие и малые реки выходили из берегов, затопляя дома, поля и пашни. Днестр, набухший, мутный, грозно клокотал меж крутых берегов, силился освободиться из их крепких объятий, бушевал яростно, взметая пенную волну. Наконец единожды в ночь вырвался из скальных оков бешеный поток, снёс, как пушинку, мост, покатили в обе стороны свирепые волны, всё сметая и ломая на пути своём: заборы, дома, деревья.

Непогодь была жуткая. Вода дошла аж до Быкова болота, даже Луква, и та разлилась, по галицкому посаду люди передвигались на лодках и спасались от напасти на верхушках самых высоких холмов, докуда водная стихия добраться не могла. Давно такой беды не случалось на Червонной Руси. Старики, и те не могли вспомнить ничего подобного. Да, были войны, были лютые зимы, были неурожаи, но чтоб такое!..

Порой страшно становилось Ярославу. Без устали скакал он во главе дружины из веси в весь, иной раз проваливаясь по брюхо конское в мутную жижу, приказывал возводить насыпи, отводить воду в сторону от жилых построек. По его веленью гридни раздавали в особенно сильно пострадавших селениях оборванным несчастным крестьянам хлеб и рыбу. Даже дань, и ту приказал в сей год Ярослав где уменьшить, а где и вовсе не брать – видел он, понимал, что нечем людям платить. Но так было только в княжеских вотчинах, в боярских же сёлах тиуны лютовали, что звери – не было таким, как Коснятин или Зеремей, никоего дела до нужд простонародья.

…Мчались вершники по напоённым влагой полям, брызги летели из-под копыт, кафтан князя весь вымок и покрылся пятнами грязи. Где-то чуть позади скакал Семьюнко, князь слышал недовольное ржание его пегой кобылки. По левую руку держался могучий богатырь Святополк, рядом с ним нёсся, хмуро поджимая губы, молодой десятник Дюк. Они обогнули Быково болото и выехали к затопленному берегу Днестра. Впереди замаячили крыши нескольких больших изб. Сами жилые строения находились под водой. Дождь бил в лицо, и уровень воды всё прибывал. Люди спасались на высоких деревьях, их осторожно спускали вниз и сажали в обоз. После потерявших кров отвезут в Галич и накормят с княжьих харчей – так распорядился Осмомысл. Люди ему были нужны, ещё он хотел, чтобы простой народ его уважал и любил. Как покойного Ивана Берладника, про которого уже пели песни. Пусть же знают, что он, Ярослав, справедлив и милостив и не оставит пострадавшего от наводнения в беде.

Семьюнко отвлёк князя от дум.

– В тех домах – житьи[101] живут. Люди небедные. Холопов своих имеют. Хозяйство у них справное… было.

– Вот то ж, что было, – отозвался Ярослав, вытирая ладонью мокрое от дождя чело. – А ныне невесть – жив ли там кто.

Он подхлестнул коня, но тотчас круто остановил его.

– Далее не проехать. Лодка надобна.

Возле крыши затопленного дома на верхушке стройного бука виднелись две фигурки в белых посконных[102] свитах[103].

– Кто ж тамо? Дети, что ли? – силился разглядеть их издали Дюк. – Как будто тако.

– Должно быть, – согласился с ним Семьюнко.

Ярослав первым впрыгнул в лодку. Вместе с Семьюнкой и Дюком они погребли к дому. В ушах свистел ветер, пару раз их едва не захлестнуло волной, прежде чем оказались они возле торчащего из воды широкого ствола.

Две дрожащие от холода и страха девчушки из последних сил цеплялись за ветви древа и плакали от отчаяния. Ярослав подхватил одну из них, темноволосую смуглянку лет одиннадцати, вторая же девочка сама уцепилась за его локоть и осторожно спрыгнула в лодку.

– Кто вы таковы? Как тут оказались?! – спросил Семьюнко, едва девочки устроились на дне лодки.

– Я Порфинья, а она-от – Фотинья, – ответила чёрненькая. – Из житьих мы.

– Экие имена заковыристые, – рассмеялся налегший на вёсла вместе с князем Дюк. – А отцы, матери ваши где?

– Мои все утопли. – Порфинья, не выдержав, горько расплакалась, спрятав лицо на плече у подружки.

– А о моих не ведаю, – вздохнула вторая девочка, сероглазенькая, с волосами под цвет глаз и смешным кругленьким носиком. – На том берегу живут. Отец в Галич по делам уехал, а мама… Мама меня к Порфинье погостить отпустила. А тут беда сия. Вытолкали Порфиньины отец с маткой нас, усадили на древо, а сами… спастись не успели. Волною накрыло.

На глазах Фотиньи засверкали слёзы.

Вроде и некрасива совсем, а мила была девчушка и чем-то притягивала к себе взоры взрослых мужей.

– А вы кто? – спросила, нисколь не смущаясь, Фотинья.

– Я князь ваш, – едва сдерживая улыбку, отмолвил ей Ярослав. – А они мужи мои ближние. Это Семьюнко, это Дюк.

– А ты вправду князь? Ты нас спасёшь, да? Вот здорово! – Серенькие глазки девочки вытаращились от изумления.

Подружка её тем часом утёрла слёзы и смотрела на Осмомысла с неменьшим любопытством.

Лодка наконец уткнулась в песок. Девочек вытащили на сушу. Фотинья недолго думая вскарабкалась на княжьего коня и устроилась перед Ярославом. Порфинью подхватил и усадил к себе на конь Дюк.

– Мчим в Галич! – приказал, обернувшись к своим, Ярослав.

– Как твоего отца звать? – спросил он девочку. – Где его сыскать можно?

– Миколой его кличут. А должен быть он у Тверяты, купца. С ним многие дела он имеет.

– Из житьих вы, стало быть? Хозяйство своё имеете, скот, холопов. А знаешь ли ты, что таких, как вы, могу я к себе в хоромы пристроить? Ну, не к себе – в бабинец. Будете за столами знатным боярыням прислуживать. А подрастёте – женихи для вас найдутся. Для всякого житьего служба на княжьем дворе – большой почёт.

– За то вельми благодарны будем тебе, княже, – пропищала в ответ Фотинья.

…Обеих