Читать книгу - "Возвратный тоталитаризм. Том 1 - Лев Гудков"

Следовательно, массовые представления о ближайшем (в диапазоне нескольких лет) будущем времени являются проекциями возможностей рутинного существования индивида и не выходят за рамки повседневных интересов. Такой вывод не отменяет, а напротив, предполагает анализ и понимание символического значения власти как важнейшего элемента конструкции реальности, в том числе и исторического ее измерения.

Институциональные рамки и механизмы деформации прошлого: вытеснение истории

Как уже говорилось, диапазон массовой памяти (событийная история) в России сильнейшим образом деформирован, с точки зрения «общепринятых» представлений о значимых и незначимых моментах происходящего, важном и неважном, норм хроникального, линейного (равномерного) времени. Конечно, возникает вопрос, что, собственно, значит в данном контексте словосочетание «общепринятые представления», исходя из которых я говорю о смещении или неравномерности временной шкалы? Речь идет о различиях шкалы значимости временного ряда событий, которые заданы школьной программой (хронологией, являющейся идеологизированным рефератом академических историй) и набором событий, образующих коллективные представления о прошлом в общественном мнении. Состав и тех, и других образован усилиями разных социальных групп и институтов, не учитывать их специфику было бы явной ошибкой, и методологической, и социологической.

Таблица 87.2

Назовите 5–6 событий, которые, на ваш взгляд, определили историю человечества?

Общественное мнение уделяет равное внимание тому, что, с точки зрения «культурного человека», носителя «высокой культуры», не может быть рядоположенным и равнозначным, даже если эти события называют в качестве важных и значительных примерно равное число опрошенных. Совмещение рамок «значительности» невозможно или явно абсурдно, но эта «абсурдность» означает лишь одно: неадекватность критериев оценки наблюдателя (исследователя, критика и т. п.) и обывателя, спокойно называющего в качестве событий одного ряда победу в футбольном чемпионате или смерть эстрадной дивы и, например, принятие новой конституции. Данные многолетних опросов, в том числе по проблемам «памяти», показывают, что, во‐первых, недавние события обычно представляются более важным и значительными, чем большая часть отдаленных хотя бы на несколько лет. Во-вторых, массовое сознание не удерживает в своей «операциональной памяти» события, относящиеся к длительности более 5 лет, если только они не закреплены специальным образом в системе институциональной репродукции: институтах образования, пропаганды, общественных ритуалах и т. п. (табл. 87.2–88.2).

Из более чем 80 названных в 1992–1994 годах событий (открытый вопрос), лишь 8–10 набрали 3 % и более упоминаний. Это означает, что рамки слоя держателей культуры и пассивного исторического знания не превышают 2–3 % населения. Но сравнивая эти результаты с данными последующих опросов (закрытые вопросы), мы видим, что, несмотря на различие формулировок и методики, в целом событийная структура, получаемая в ходе опросов, не меняется. Доминирует школьная иерархия событий (в открытом вопросе даже сильнее, чем в позднейших).

Таблица 88.2

ХХ век богат событиями для нашей страны, относиться к ним можно по-разному. Какие из них вы назвали бы самыми значительными?

Закрытый вопрос; респондент мог выбрать не более пяти вариантов ответа. Ранжировано по левому столбцу.

Большинство людей не помнят даже того, что происходило не только 3–5 лет назад или о чем тогда писала пресса (событие теряет точность временной системы координат, «плывет», воспринимается в колеблющемся диапазоне 2–3 лет), но иногда и 1–2 года назад. Поэтому разметка времени производится «сильными средствами»: фактом смерти, катастрофы, коллективных угроз или потрясений (в диапазоне социального порядка) или каких-то особо важных перспектив, открывающихся с появлением «героя» (политика, публичного демагога или фигуры, репрезентирующей ценностные или символические достояния всего целого).

Можно выделить следующее членение социального времени в России, соизмеримого с периодами человеческой жизни, ее фаз и символических определений:

• сфера актуальной длительности (длящегося настоящего); условно: это 8–10 лет в зависимости от качества и смысла событий, от смены социальных ролей или позиций;

• совсем недавно прошедшее (то, что еще в какой-то степени сохраняется в памяти современников как общее пережитое, то есть общий символический фонд событий, интегрирующий возрастные группы: 10–15 лет); это то, к чему апеллируют «современники»;

• недавно прошедшее (предыстория): 20–25 лет – длительность поколенческих шагов и изменений, структурированное как то, о чем рассказывают старшие как о своем непосредственном опыте^[360];

• прошедшее, ставшее «недавней (еще свежей) историей»: 25–40 лет, уже в большинстве случаев исключающее возможности прямого свидетельства пережитого, то есть непосредственной передачи пережитого; такая «цепь» ретрансляции свидетельств предполагает подключение иных каналов и механизмов репродукции (публикации документов, их критики и анализа, публичных оценок и обсуждений и т. п.), только таким образом включаются возрастные циклы, закрепляющие некоторые подвижки, ценностные сдвиги в оптике истории;

• новейшая история (40–60 лет), которая должна иметь свои особые основания для передачи всего целого – формальные институты, а соответственно, дифференциацию ролей внутри этих институтов (разделение на исследователей, архивистов, преподавателей, комментаторов, идеологов и пр.);