Читать книгу - "Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков"

— И долго пробыл в Вене этот мнимый генерал Волков? — продолжал задавать вопросы Бородин.

— Один день — ровно столько, сколько понадобилось для встречи. После чего отправился в Лондон. Легко догадаться, с кем он там встречался. И ведь все это делается за спиной Андропова. Или все-таки нет — ты как думаешь?

— Вполне допускаю, что это многоходовка, у которой и название может быть соответствующее. Например, «Сканворд» — чтобы люди, вроде нас с тобой, головы сломали в потугах разгадать эту интригу. Хотя на поверхности, вроде бы, все понятно.

Тем временем яичница, в которую Головин накрошил помидоров, достигла нужной кондиции и Бородин, сняв сковородку с плиты, поставил ее на стол, водрузив на деревянную подставку.

— Кушать подано, садитесь жрать, — оповестил он друга, вспомнив крылатую фразу из популярного фильма.

Когда они уселись за стол и разлили по рюмкам холодную водку, извлеченную хозяином из холодильника, Гросс произнес:

— Первый тост за Узбекистан — пусть живет и процветает.

Они чокнулись рюмками и опрокинули их содержимое в себя. Потом закусили — сначала помидорами, затем взялись и за яичницу.

— Скучаешь по Ташкенту? — спросил у друга Бородин.

— Очень, иногда просто невмоготу бывает, — кивнул головой Вячеслав. — Ночью иногда просыпаюсь, а во рту вкус плова. В Австрии нет узбекских ресторанов, только турецкие. Но их кухне с нашей не сравниться.

— Ты прямо как Штирлиц, который втихаря жарил картошку и ностальгировал по России, — улыбнулся Александр.

— Ему было легче — картошка везде есть, а вот плова или мантов в Австрии днем с огнем не сыщешь. Я, как сюда приехал, первым делом рванул в ресторан «Узбекистан» — наелся до отвала.

— Смотри, как бы ожирения не было, — разливая водку по рюмкам, предупредил друга Бородин.

— Коммерсантам ожирение не возбраняется, — ответил Вячеслав.

Они еще выпили, после чего гость заговорил снова:

— На записи речь шла о деятельности Андропова в Узбекистане. Он что, решил всерьез взяться за Рашидова?

— Серьезней не бывает, Славка, — подтвердил догадку друга Бородин, не боясь, что их кто-то подслушивает — целостность «детальки» на входной двери это гарантировала. — Сеет зубы дракона, расчищая дорогу своим клевретам, полагая, что те будут действовать во благо страны. А с чего это им вдруг о нашем благе заботиться, если они всеми помыслами уже там, на Западе? Их только к власти допусти, они тут же ее по миру и пустят — они же все давно безыдейные. Вон в твоей Вене даже институт для них открыли — прикладного системного анализа называется. Захотелось, видишь ли, Андропову новые кадры для советской экономики подготовить под крылом у буржуазных экономистов. Вот они их и научат, как своей страной торговать. Скажи, разве я не прав?

— Резон в твоих словах, конечно, есть, — кивнул головой Гросс. — Только и выхода особого у Андропова нет — экономика наша в ее нынешнем состоянии долго не протянет. Вот он и пытается ее оживить, посредством перевода на капиталистические рельсы.

— Так я не против этого перевода, если он самой нашей жизнью продиктован. Но беда в том, кто этими процессами в итоге управлять будет. Андропов долго не протянет — это факт. Значит, вместо него придет кто-то другой — тот же Горбачев, за которого этот мнимый генерал Волков ратует. А этот субъект, приди он к власти, будет выступать уже не в роли ведущего, как Андропов, а ведомого — его самого вести будут. В итоге под его крылом вся шваль и развернется в полную мощь. Все эти специалисты, которые сейчас в Вене обучаются, нам такой капитализм по-советски устроят, что никому мало не покажется. Они и на узбеков теперь ополчились, поскольку те не вписываются в их планы по распродаже страны по кусочкам. Ведь кто в том венском институте стажировку проходит, ты знаешь?

— Знаю — дети из номенклатурных семей, в основном еврейского происхождения, — ответил Гросс. — Во-первых, у них изначально мозги устроены, как у коммерсантов, а во-вторых — на Западе к ним доверия больше. И вообще, Сашка, здесь наглядно проявляется парадокс нашего времени. У нас в КГБ евреев практически не осталось — их еще при Сталине всех оттуда вычистили. Однако за нужными идеями мы именно к ним чаще всего и обращаемся. У меня, например, была та же история. Когда я пытался с антикварным бизнесом в Европе развернуться, первые два года я был банкротом — не шли у меня дела. И меня наша «контора» вынуждена была из своего бюджета субсидировать. А потом взяла и в подмогу ко мне одного еврея прислала — он до этого в Голландии на этой же ниве работал. И под его чутким руководством дела мои пошли в гору. Мы новый магазин открыли, клиентов богатых заимели. И теперь я уже без него справляюсь — вот уже пять лет.

— А еврей куда подевался? — поинтересовался Бородин.

— Умер от инфаркта. Но мне его сын иногда помогает — полезные советы дает и клиентов подкидывает, поскольку он тоже на нашу «контору» завязан. Кстати, он с армянами в Париже хорошо развернулся — они элитными коврами торгуют. И в клиентах у них ходят не только богатые парижане, но и высокопоставленные. Представляешь, какую информацию от таких покупателей можно вытягивать?

— Вот и я о том же, Славка — евреи и те же кавказцы сумели хорошо в нашу тайную политику встроиться, а вот узбекам не повезло. Именно поэтому их сегодня и «мочат», делая козлами отпущения. Но разве это справедливо?

— Но Черненко, как я понял, поддерживает Рашидова, — вновь вернулся к магнитофонной записи Гросс. — И генерал Волков даже намекает, что шансы на победу у нашего Шарафа от этого повышаются.

— Шансы есть, и я над этим работаю, — согласно кивнул головой Бородин. — Правда, трудно мне одному в этом…

Он не закончил фразу, но его друг без всяких слов понял, какого рода определение едва не сорвалось с губ его приятеля. И не мог на это не отреагировать:

— Мне бы сюда вернуться, да кто же меня отпустит.

— Ты, Славка, и на своем месте хорош, — сказав это, Бородин кивнул в сторону диктофона, лежавшего на краю стола. — Так что возвращайся назад и продолжай собирать информацию. Ведь эта война не сегодня закончится — она, брат, надолго затевается.

— Как в сорок первом?

— Думаю, что дольше. Хотя от ее исхода, как и тогда, тоже будет зависеть судьба нашей с тобой страны.

И рука Бородина непроизвольно потянулась к бутылке, поскольку в его голове уже родился следующий тост.