Читать книгу - "Спаситель Птолемей - Неля Гульчук"

– О чем думает фараон, мы узнаем, когда ты вырастешь, – ответил сыну отец.

Сын вопросительно посмотрел на отца, и тот пояснил:

– Если ты и твои ровестники будут счастливы, значит фараон думает о благе своего народа.

Царь же с любопытством разглядывал радостную толпу и думал о том, что теперь счастье его подданных во многом зависит от него и необходимо, чтобы новый поход закончился полней и окончательной победой над Антигоном.

Главный жрец храма Сети торжественно приветствовал Птолемея и Веренику:

– Да процветает фараон и его царственная супруга, да продлится ваша жизнь, сила и здравие!..

Торжественно шествовали облаченные в белые одежды служители божества к святилищу. Следом шли представители фиванских храмов и некрополя. В руках пророков некрополя был длинный посох, обвитый зелеными листьями.

Во время шествия жрецов со статуей бога Амона по некрополю к алтарю, рабы по древнему обычаю усыпали его путь песком.

Как только пророки некрополя торжественно водрузили статую Амона на алтарь, люди, прибывшие на праздник, стали складывать свои дары в зале перед святилищем. Старый, пользующийся особым доверием жрец, которому было поручено подсчитывать жертвоприношения, расположился в боковых воротах храма и начал прием жертвенных животных, зерна и фруктов. Ему помогали писцы, заносившие приношения в списки. В день Праздника Долины в храмы некрополя поступали щедрые дары.

Птолемей поделился с Бриаксиом и Дегинократом своими впечатлениями:

– Заупокойные храмы своими размерами и великолепием соперничают с храмами на восточном берегу.

– Эти храмы строили гениальные зодчие, – согласился Бриаксий.

Архитектор Дегинократ воскликнул:

– Какое удивительное сочетание храма, гробницы и пирамиды!..

Через час процессия вышла из ворот и, повернув к югу, сделала остановку в величественном храма Аменхотепа Третьего, по повелению которого на восточном берегу был построен Луксорский храм.

Перед своим заупокойным храмом Аменхотеп Третий соорудил в свою честь аллею сфинксов и воздвиг две статуи, два высочайших колосса во всей нильской долине, которые, точно стражи, возвышались перед храмом.

Много удивительных открытий ожидали царя и царицу в некрополе.

– Птолемей, смотри, – воскликнула от неожиданности Вероника, указывая на гирлянды цветов около одного из саркофагов, – иссушенные лепестки и листочки не изменили своей формы и цвета за тысячу лет… Можно подумать, что их засушили лишь месяц назад…

На дне чашечки одного не совсем распустившегося цветка её зоркий взгляд заметил осу. Крылышки осы были прозрачны и готовы к полету. Казалось, что оса вот-вот встрепенется, вспорхнет и унесется вдаль.

– Проникновение в мысли великих фараонов позволит тебе ответить на многие вопросы, – услышал Птолемей завораживающий голос жреца Псаметиха. – На стенах этого храма начертано наставление Аменхотепа. Третьего сыну.

– Прочти мне его, – попросил Птолемей.

– «Внемли тому, что я говорю тебе, и ты сможешь стать царем страны, повелителем земель… Будь тверд с подчиненными. Люди слушаются лишь тех, кто внушает им страх, не приближайся к ним в одиночку. Не прикипай сердцем к брату, не знай друга, не заводи себе наперсников… Даже во сне храни свое сердце про себя, да не положишься ты ни на кого в день зла.»

«Печальный совет, – подумал Птолемей, – древний правитель познал измену тех, кому доверял долгие годы.»

И вспомнил предательство Антигона.

– «Это было после вечерней трапезы, когда наступила ночь. Я расслабился, почивая на ложе. Моя душа задремала. Однако вскоре замелькало оружие, враги держали против меня совет… Я проснулся и восстал к битве, совершенно один. Цари – самые одинокие люди на свете», – прозвучал в ушах Птолемея старческий голос умудренного жизнью жреца.

«Александр Великий превыше всего ценил дружбу, – вспомнил Птолемей. – Главное в жизни проявить себя человеком, а не богом.»

Птолемей пристально вгляделся в лица друзей, в верности которых не сомневался: Филокла, Дегинократа, Бриаксия, Деметрия Фалерского…

Следующая остановка процессии была сделана в храме великого Тутмоса Третьего, что расположен был еще южнее.

В усыпальнице великого фараона Птолемей предстал перед красовавшимся на стене грозным собранием. Стены гробницы казались заполненными богами с внушающими священный страх коронами, птичьими или звериными профилями и длинными суровыми всевидящими глазами. Осирис восседал на троне, остальные стояли у весов – пес Анубис, Тот с головой ибиса, Гор с носом в виде птичьего клюва. Приземистый Пожиратель с пастью крокодила злобно ждал, сидя на стрелке между чашами весов. А на чашах лежали два хрупких, невесомых маленьких предмета – сердце и стоящее на кончике перо.

Шел суд над человеческим сердцем. Эти грозные фигуры говорили о том, от чего в конечном счете зависит судьба человека.

Образ пера на чаше весов заставил Птолемея задуматься. «Перо является символом правды и богини правды… Глубокая мысль!.. Сердце умершего должно быть столь же легким, столь чистым ото зла, чтобы быть способным уравновесить противоположную чашу весов…»

Гипотезы, аллегории, боги были чисто египетскими. Всемогущему Зевсу не было среди них места. Сегодня Птолемей отдавал себя в руки именно этих богов Египта.

После возздания почестей великому Тутмосу шествие по аллее сфинксов поднялось на террасы храма фараона-женщины Хатшепсут, расположенного в скалах. Сфинксы изображали царицу в виде льва с человеческим ликом и были ярко расписаны: на белых пьедесталах лежали желтые львы с синими бородами и разноцветными головными платками.

Жрец Псаметих рассказывал:

– Храм был выстроен великой царицей Хатшепсут в честь богини неба Хатор, которая почитается египтянами как небесная корова, родившая солнце, и посвящен памяти великой царицы, повелевшей изображать себя в шлеме и с подвешенной бородой.

Прекрасные, совершенные очертания храма четко рисовались на фоне отвесной яркожелтой скалы.

На тщательно отполированных постаментах стояли исполинские каменные ястребы с символами жизни, олицетворяющими бога Гора, который заставляет расцвести всё увядающее и воскрешает всё умирающее.

На каждой террасе храма находились открытые с восточной стороны залы, густо уставленные колоннами. Но бокам лестницы, ведущей к террасам, росли диковинные заморские деревья, а перед лестницей во дворе были выкопаны пруды. В прудах цвели лотосы, шумели заросли папируса и резвились разноцветные рыбки.

На второй террасе между лесом колонн возвышались статуи царицы Хатшепсут.

Всё вокруг вызывало изумление и восхищение своим великолепием, неповторимостью и грандиозностью размеров.

– Великий зодчий Сенмут построил этот храм на века, – обратился Птолемей к Дегжнократу. – Когда вернемся в Александрию ж наступит долгожданный мир, мы подумаем о строительстве новых храмов. И запомни, строить надо на века. У египетских зодчих многому необходимо поучиться.