Читать книгу - "Спаситель Птолемей - Неля Гульчук"

Фивы приветствуют нового фараона. Праздник Долины. Мистерии из жизни великих богов Египта. Нападение армии и флота Антигона на Египет.

Сразу же после коронации царь Птолемей и царица Вереника отправились в далекое путешествие на юг, к верховьям Нила, чтобы принять присягу от своих подданных. Теперь перед новым всемогущим повелителем древней страны предстали две могучие силы: интересы государства, которые он обязан защищать, и жреческая всемогущая каста, с которой необходимо найти общий язык.

Птолемей торопился постичь тайны, скрываемые в древних храмах, поэтому участие в религиозных церемониях было для него крайне важным.

Путешествие фараона, так стали величать Птолемея египтяне, началось в самое красивее время года, во второй месяц разлива Нила, накануне Праздника Долины.

Праздник Долины был праздникам мертвых, но не праздником печали с плачем и жалобными стенаниями, а праздником радости, посвященном памяти тех, кого люди продолжали любить и после смерти, прославляя их в этот замечательный день. Мертвых почтительно поминали, приносили им жертвы и пировали, собираясь в гробницах или перед усыпальницами.

Этот особо почитаемый египтянами праздник Птолемей по совету Псаметиха решил отпраздновать вместе с египтянами в Фивах, в городе, который много веков назад, в эпоху расцвета фараоновского Египта, был прославленной столицей государства, поражающей своим великолепием.

Празднично одетые горожане восторженно приветствовали прибывшую в их город царскую чету на набережной стовратных Фив.

Глядя на ликующую толпу, кричащую, что фараон – это солнце, которое согревает их землю и их сердца, Птолемей неожиданно подумал, что в нем обитают души прежних великих фараонов, иначе откуда в нем это чувстве чего-то знакомого, что уже было когда-то.

«Прошло всего несколько дней, как я стал царем Египта, а мне кажется, что я здесь, в Египте, сижу на троне великих правителей уже много-много лет», – рассуждал про себя Птолемей.

Он невольно остановился, огляделся кругом и был поражен грандиозностью и величием архитектурных сооружений, возвышающихся перед ним. Они поразили его и Веренику своими колоссальными размерами.

– Запомни, великий Птолемей, – донесся до него голос жреца Псаметиха, – эти храмы строились на века для того, чтобы прославить мощь и величие фараонов, царя Верхнего и Нижнего Египта, родного сына бога Амона-Ра. Чти волю богов, если хочешь получить их благословение, ибо без их помощи мудрое правление на земле невозможно.

Птолемей и Вереника в роскошной колеснице двигались впереди многотысячного шествия ко дворцу, где им предстояло провести несколько дней. Встречающие низко, чуть не до земли, кланялись при приближении царской колесницы.

– Склоните головы перед новым фараоном, сыном солнца, и его супругой, дочерью солнца, – раздавались со всех сторон тысячи голосов.

На следующее утро в день Праздника Должны, задолго до восхода солнца. Птолемей и Вереника в сопровождении фиванской знати и особо приближенных лиц, сопровождающих царя в его путешествии по стране, отправились в храм почтить «царя богов» Египта – Амона-Ра, в честь которого фараоны восемнадцатой династии сделали стовратные Фивы своей столицей и местом почитания великого бога, отца и покровителя, воздвигли самые грандиозные храмы: южный – Луксорский и северный – Карнакский. Из местного фиванского бога Амон-Ра был признан верховным богом всего Египта.

Сегодня, в день Праздника Долины, Амона – великого бога Египта, покровителя Фив, торжественно перевозили в Город Мертвых, чтобы он принес там жертву своим родителям, пребывающим в потустороннем мире. Путь Бога лежал на запад – туда же, где находили место упокоения бренные останки смертных. Там, на западе, миллионы раз угасало солнце, чтобы на другой день появиться из мрака ночи.

Пока торжественное шествие, возглавляемое царем, двигалось к Луксорскому храму, все жители Фив, старые и малые, свободные и рабы, под руководством жрецов славили восходящее дневное светило у ворот храмов в своих кварталах.

Жрец Псаметих по дороге к храму рассказывал Птолемею.

– Вновь народившийся светоч не забывает угасший, из которого он родился, и возносит ему хвалу в облике Амона, чтобы предостеречь верующих от забвения усопших, которым они обязаны жизнью. Приноси жертвы, – учит одна из священных заповедей, – отцу твоему и матери твоей, что покоятся в долине гробниц, ибо это угодно богам. Посещай чаще усопших, чтобы то, что делаешь для них ты, сын твой делал для тебя.

Царь и царица внимательно внимали словам мудрого жреца. Птолемей невольно вспомнил свою мать Арсиною, её улыбку, пахнущие яблоками руки, и сердце его наполнилось нежностью, благодарностью и покоем.

Дорога к Луксорскому храму была уставлена с обеих сторон бесчисленными статуями баранов. Этот почетный караул каменных сфинксов как бы охранял праздничную процессию. Нескончаемой вереницей двигались вслед за царской четой вельможи и сановники, сопровождаемые пышной свитой, жертвенные животные, украшенные цветами.

Но путь к храму был долог.

Скороходы, стремительно бежавшие впереди, опередили процессию, чтобы вовремя известить верховного жреца о приближении царя и царицы.

Спустя час, незадолго до восхода солнца, Птолемей со своей свитой остановились у двух монументальных пилонов, образующих своеобразные ворота храма, у которых их встретили жрецы.

Воздвигнутые перед пилонами, устремленные высоко в небо два огромных обелиска, покрытые иероглифическими надписями, понятными только посвященным, и великолепными изображениями вызвали восхищение у скульптора Бриаксия. Уловив вопрошающий взгляд художника, один из жрецов пояснил высокому гостю:

– Здесь запечатлено грандиозное сражение между египтянами и хеттами при Рамсесе Втором.

Обычно сдержанный и немногословный Бриаксий не мог удержаться от похвалы:

– В этой сложнейшей многофигурной композиции древний мастер отлично передал напряжение боя, неукротимый порыв наступающих и отчаянное сопротивление обороняющихся.

Птолемей же, с интересом разглядывающий могучую фигуру фараона, который был более чем в десять раз больше обыкновенных смертных и возвышался над бесчисленными воинами и боевыми колесницами, невольно подумал: «Скоро и мое имя будет высечено на каменных стенах подземных и надземных храмов, дойдет до потомства, окруженное величайшей славой, которую я постараюсь заслужить своими деяниями на благо народов Египта. Я построю города и храмы не менее величественные, чем эти! Александрия станет красивейшим городом мира, как и Фивы!»