Читать книгу - "Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев"

К лету 1926 года Троцкий, Зиновьев и Каменев, наконец, договорились и, объединив усилия, создали оппозиционный блок («Новая оппозиция»), который бросил вызов сталинскому блоку («большинство ЦК»). И 6 июня на подмосковной даче возле Савёловской железнодорожной станции по приглашению сотрудника Исполкома Коминтерна Григория Яковлевича (Герша Хацкелевича) Беленького собралась группа оппозиционеров. Перед ними выступил с докладом кандидат в члены ЦК ВКП(б), первый заместитель председателя Реввоенсовета и первый заместитель народного комиссара по военным и морским делам Михаил Михайлович Лашевич, который подверг резкой критике ту обстановку, которая сложилась в партии большевиков. Он сказал:

«… внутрипартийная демократия выражается ныне в казённом инструктировании и таком же информировании партячеек. Процветает назначенство в скрытой и открытой формах сверху донизу, подбор “верных” людей, верных интересам только данной руководящей группы, что грозит подменить мнение партии только мнением “проверенных лиц”».

Среди оппозиционеров нашлись и такие, кто тотчас же сообщил о прошедшем нелегальном собрании в ЦК. Узнав об этом, Сталин дал команду Центральной контрольной комиссии возбудить следствие. В ЦКК взяли под козырёк и начали расследовать ситуацию.

Слух о том, что власти готовятся разоблачить группу партийцев, занимающуюся фракционной деятельностью, которая (на одном из большевистских съездов) была категорически запрещена, быстро распространился по Москве. И долетел до Маяковского. Поэт тут же сочинил «Послание пролетарским поэтам», которое 19 июня опубликовала газета «Комсомольская правда». Стихотворение довольно длинное – 214 строк (лесенкой). В нём Владимир Владимирович призывал поэтов (которых назвал по фамилиям) отбросить в сторону поэтические разногласия и вместе заняться единым делом:

«Товарищи, / позвольте / без позы, / без маски —

как старший товарищ, / неглупый и чуткий,

поразговариваю с вами, / товарищ Безыменский,

товарищ Светлов, / товарищ Уткин.

Мы спорим, / аж глотки просят лужения,

мы / задыхаемся / от эстрадных побед,

а у меня к вам, товарищи, / деловое предложение:

давайте / устроим / весёлый обед!..

Бросим / друг другу / шпильки подсовывать,

разведём / изысканный / словесный ажур.

А когда мне / товарищи / предоставят слово —

я это слово возьму / и скажу:

– Я кажусь вам / академиком / с большим задом,

один, мол, я / жрец / поэзий непролазных.

А мне / в действительности / единственное надо —

чтоб больше поэтов / хороших / и разных».

Завершалось «Послание» ещё одним призывом, с которым (если у слова «власть» прилагательное «поэтическую» заменить «политическим»), вполне можно было обратиться и к партийным фракционерам:

«Чем нам / делить / поэтическую власть,

сгрудим / нежность слов / и слова-бичи,

и давайте / без завистей / и без фамилий / класть

в коммунову стройку / слова-кирпичи.

Давайте, / товарищи, / шагать в ногу.

Нам не надо / брюзжащего / лысого парика!

А ругаться захочется — / врагов много

по другую сторону / красных баррикад».

В июне 1926 года в Москве появились вернувшиеся из экспедиции по Центральной Азии Николай Рерих и Яков Блюмкин. Блюмкин привёл Рериха к Луначарскому, жена которого, Наталья Розенель, впервые увидела «этого недоброго колдуна с длинной седой бородой» и записала об этом в дневнике.

А Рерих оставил в своих путевых заметках такую запись:

«Луначарский говорит: “Ведь у нас до сих пор ещё, несмотря на сердитый окрик <…>, распространено представление о том, что культура вплоть до возникновения элементов культуры пролетарской, сплошь «буржуазна»… Порой, слушая таких людей, можно подумать, что мы не ученики Маркса, <…> а ученики какого-то своеобразного Савонаролы, <…> боящиеся всякой радости жизни и готовые собрать на площади им. Свердлова большой костёр для сожжения «Суеты сует»”.

Здесь уместно припомнить, как непосредственно и как подчёркнуто возвращался Владимир Ильич к идее о необходимости усвоить старую культуру вплоть до старого искусства… И народы складывают ленинскую легенду не только по прописи его постулатов, но и по качеству его устремления».