Читать книгу - "Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914) - Юлия Лунева"

Обмен мнениями по вопросу о Проливах ускорил подписание англорусского соглашения о Тибете, Афганистане и Персии. Проявленная Лондоном готовность пойти навстречу интересам России в вопросе о Проливах ослабляла сопротивление противников соглашения при царском дворе, в правящих и общественных кругах и способствовала уступчивости русского правительства в афганском и персидском вопросах.

Соглашением по Тибету Британия также намеревалась обеспечить безопасность подступов к Индии. Англия стремилась лишить Россию возможности вмешательства в тибетские дела и даже от посылки туда «научных» экспедиций, чтобы Россия ни под каким предлогом не могла нарушить неприкосновенность тибетской территории. «Со своей стороны Англия шла на те же обязательства; к слову замечу, — писал Е. В. Тарле, — что по всем условиям проникновения в Тибет англичане гораздо легче могли при желании нарушить это соглашение, чем русские»^[119]. Взамен Британия предлагала в сущности довольно слабо замаскированный раздел Персии. Северная часть Персии, примыкавшая к Кавказу, превращалась в сферу российских интересов, а юго-восточная часть, примыкавшая к Индии, становилась сферой влияния Британии. «Нейтральная» зона, включавшая Персидский залив, которая должна была разделять обе сферы влияния, была такова, что не могла в случае международных осложнений прикрыть англичан. «Это деление было чисто стратегическим, — утверждал Тэйлор, — ни та ни другая сторона не упоминала о персидской нефти и не учитывала ее, и англичане по чистой случайности получили легкий доступ к ней»^[120].

11 июня Никольсон передал Извольскому поправки Грея к конвенции о Персии. Главная из них состояла во включении в преамбулу признания особой заинтересованности Англии в сохранении статус-кво в Персидском заливе^[121]. Извольский высказал твердое желание, чтобы Персидский залив оставался вне сферы переговоров. Он аргументировал это стремлением заключить соглашение двух держав как можно скорее^[122].

Несмотря на советы Бенкендорфа уступить Великобритании, Извольский не пошел на компромисс. Дело в том, что в районе Персидского залива сталкивались англо-германские империалистические интересы^[123]. Вопрос был связан с Багдадской железной дорогой, которую Германия намеревалась довести до побережья Персидского залива. Англия в стремлении контролировать этот район руководствовалась своими стратегическими интересами. Британское правительство собиралось использовать англо-русское соглашение для защиты своих, а не обоюдных интересов. Петербург, в свою очередь, упорно отказывался принять все предложения, касавшиеся специальных интересов Англии в Персидском заливе.

15 (28) июня Извольский вручил Никольсону одобренную царем памятную записку, в которой развил свои доводы против распространения соглашения на Персидский залив. Министр, правда, заверил британского посла, что позиция российского правительства не означает ни отрицания специальных интересов Англии в принципе, ни возможности вернуться к этому вопросу по другому поводу^[124].

Через два дня Грей через Никольсона сообщил, что Форин оффис отказывается от включения нового вопроса в преамбулу и одновременно принимает к сведению заявление российского правительства о признании специальных интересов Англии в Персидском заливе. В результате к концу июня обе дополнительные темы переговоров — о Персидском заливе и о Проливах — оказались в той или иной форме урегулированными. Оставалось уладить только афганский вопрос. 17 (30) июля британский посол передал Извольскому меморандум Форин оффис, содержавший некоторые компромиссные предложения. Министр не стал отвечать сразу, а попросил дать ему время для более обстоятельного изучения представленного документа. Первое впечатление Извольского было довольно благоприятным. 6 августа он вручил Никольсону проект конвенции об Афганистане, содержавший важную дополнительную статью: «В случае каких-либо изменений в политическом статусе Афганистана Высокие договаривающиеся стороны вступят в дружественный обмен взглядами в целях обеспечения поддержания равновесия в Средней Азии»^[125]. Получалось, что в случае серьезного изменения положения в Афганистане Россия не оставалась в стороне и могла просить компенсации за невмешательство. Британскому дипломату это предложение не понравилось, но Извольский твердо заявил, что без такого условия он не сможет подписать соглашение.

Грей несколько смягчил формулировку, сделав ее менее обязывающей: «В случае каких-либо изменений в политическом статусе Афганистана два правительства вступят в дружественный обмен взглядами по этому предмету»^[126].

По инициативе Извольского 11 (24) августа вновь было созвано особое совещание о заключении с Англией соглашения по вопросу об Афганистане. Российский министр защищал представленный проект, указывая, что он отвечает двум важным требованиям России: во-первых, содержит «гарантии того, что англичане не будут стремиться к изменению настоящего положения Афганистана», а во-вторых, «обеспечивает России право голоса на случай, если бы возникли какие-либо осложнения, чтобы не оставаться пассивными зрителями процесса перемен в соседнем государстве, могущих затронуть наши интересы»^[127]. Извольский призвал подойти к вопросу с общегосударственной точки зрения и подчеркнул, что «ограждение своих интересов и закрепление мира для России имеет едва ли не большее значение, чем для других держав»^[128]. Министра иностранных дел полностью поддержал председатель Совета министров П. А. Столыпин, заявивший, что «наше внутреннее положение не позволяет нам вести агрессивной внешней политики»^[129]. Палицын разделял мнение Столыпина и признал проект соглашения в общем выгодным, добавив, что «если Англия отнесется к договору вполне искренне, то мы вполне обеспечены даже с военной точки зрения»^[130]. В заключение совещание признало желательным вступить с Англией в соглашение на почве представленного Извольским проекта^[131].