Читать книгу - "Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914) - Юлия Лунева"

Между тем при рассмотрении английских предложений пункт за пунктом был выдвинут целый ряд оговорок и пожеланий. Наиболее важными были требования, чтобы Англия обязалась не присоединять афганской территории, не оккупировать какой-либо ее части, воздерживаться от вмешательства во внутренние дела страны и не предпринимать в Афганистане никаких действий, направленных против России. Коковцов также выразил мнение, что российская таможенно-экономическая политика в Афганистане должна оставаться прежней и что русская сторона не намерена отказываться от преимуществ вывоза в Афганистан, осуществлявшегося по всей азиатской границе России^[107].

В мае русский проект конвенции по Афганистану был отправлен в Лондон. Британская сторона отвергла пожелания России, и 23 мая (4 июня) Никольсон вручил Извольскому новый вариант английского проекта, который, в свою очередь, породил серьезные трудности. «Англичане не скрывали, — писал Е. В. Тарле, — что они требуют полного предоставления им свободы действий в Афганистане: „Такая возможность, как военные действия британских войск в Афганистане, должна всегда иметься в виду не только для защиты англо-афганского договора, но и для обеспечения исполнения настоящей конвенции“ — так заявила Англия уже к самому концу переговоров»^[108]. На просьбу не затягивать с ответом Извольский заметил, что ему потребуется проконсультироваться с Генеральным штабом и с Коковцовым. В течение июня ответа так и не последовало^[109].

Несмотря на то что уже было решено не включать вопрос о Проливах в обсуждавшийся текст англо-русской конвенции и ограничиться подготовкой к постановке этого вопроса в будущем, обмен мнениями по этой проблеме продолжался. 1 (14) апреля 1907 г. Грей вручил Бенкендорфу второй меморандум правительства Британии по вопросу о Проливах, который являлся ответом на меморандум Извольского от 1 (14) апреля и, по словам Грея, «до конца выяснял английскую точку зрения в вопросе о Проливах»^[110]. Британский министр выразил в меморандуме удовлетворение тем, что российское правительство согласилось пока оставить вопрос о Проливах в том состоянии, в каком он был определен в его первом меморандуме. Грей подчеркнул, что одним из соображений, повлиявших на его решение по этому вопросу, было желание ускорить переговоры между Россией и Англией по Среднему Востоку. Однако успешный результат этих переговоров, по мнению министра, в свою очередь, «очень сильно облегчит дискуссию по вопросу о Проливах, если таковая возникнет впоследствии»^[111].

Далее Грей отмечал, что русский меморандум не совсем точно передает характер его предложений в отношении Проливов. В британском меморандуме разъяснялось, что первоначальное предложение Грея не исключало право выхода из Черного моря и Проливов военных кораблей всех черноморских государств и право входа в Проливы, без выхода в Черное море, военных кораблей всех остальных держав^[112].

Однако и в этом меморандуме британская дипломатия уклонилась от принятия каких-либо конкретных обязательств. Более того, Грей заявлял, что он не хочет, чтобы его «связывали каким-либо предложением». Но в то же время министр снова подтвердил готовность лондонского кабинета обсудить в будущем в духе английского меморандума и состоявшихся бесед любое предложение России по вопросу о Проливах^[113].

27 июня (10 июля) Извольский вручил Никольсону меморандум, которым, собственно, и завершился обмен мнениями о Проливах во время переговоров о Тибете, Афганистане и Персии^[114]. Российское правительство, принимая к сведению замечания правительства Великобритании, отмечало, что ему и раньше из донесений Бенкендорфа были известны предложения английского правительства о возможности использования Проливов без входа в Черное море на равных правах всеми государствами, и «если они не были указаны в меморандуме русского правительства от 1 (14) апреля, то потому, что, по мнению России, они касались деталей, вопрос о которых мог бы остаться открытым до того времени, когда пересмотр договоров о Проливах был бы возможным»^[115].

В меморандуме с большим удовлетворением констатировалось принципиальное совпадение точек зрения английского и русского правительств на пересмотр существующих договоров о Проливах. Что касается конкретных предложений об изменении режима Проливов, то русское правительство не хотело сейчас связывать себя определенной формулой решения этого вопроса. Однако оно надеялось, что «когда наступит время представить на рассмотрение королевского правительства конкретное предложение, то оно встретит у него благосклонный прием, который русское правительство справедливо ожидает после только что состоявшегося столь дружественного обмена мнениями между двумя правительствами»^[116].

Меморандум не вызвал возражений со стороны английского кабинета. Британский министр иностранных дел полагал, что меморандум правильно освещает точку зрения Лондона на вопрос о Проливах, и поэтому не счел нужным направлять новый письменный ответ русскому правительству.

Грей ограничился беседой с Бенкендорфом. Выразив удовлетворение содержанием меморандума, он заявил русскому послу, что считает «само собой разумеющимся, что изложенные в обоих английских меморандумах принципы не смогут быть одобрены в данный момент английским общественным мнением и смогут найти практическое применение только как следствие благоприятного разрешения ведущихся ныне переговоров по среднеазиатским вопросам и имеют целью придать отношениям между странами характер, совершенно отличный от того, который они носили в прошлом»^[117]. «У англичан не было никаких возражений стратегического характера, — писал в своем исследовании А. Тэйлор, — они лишь опасались, что это вызовет возмущение общественного мнения, что „поднимется буря“. Грей ответил, что желание русских в отношении Проливов будет легче удовлетворить, когда Антанта докажет свою ценность в другом месте»^[118].