Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

Жирдяем растворились в ночи после того, как Клам, поддавшись уговорам Эскиминзина, грозившего мятежом, распорядился снять с заключенных кандалы. Может, до Клама дошло, какой груз ответственности он на себя взвалил. Или он устал терпеть плач и причитания женщин, поднявшийся, когда агент наконец признался Найче, что его старший брат умер от воспаления легких в Уа-син-тоне, где и был со всеми почестями предан земле.

Может, Клам злился, что его усилия не получили должного признания, или пришел в отчаяние от осознания того, что у него не получается превратить край в Эдем, о котором он мечтал: хотя все подопечные агента говорили на одном наречии, резервация все равно напоминала вавилонское смешение народов. Может, ему осточертели комары, жара, тарантулы, скорпионы и гремучие змеи, поселившиеся в его доме задолго до того, как в него въехал он сам. Так или иначе, Клам уехал.

Как только прибыл его сменщик, все стали тосковать по Мягкой Висячей Шляпе. При всех его минусах, Клама нельзя было упрекнуть в вороватости. Но когда его сменил Хэрри Харт, внезапно начались перебои в поставках инструментов, одеял и провизии. Количества муки, выдаваемого на неделю, хватало только на три дня. Пайки кофе и сахара урезали в два раза. Харт выдал женщинам сотни пропусков, разрешающих выходить за пределы резервации и заниматься собирательством, но это мало помогло.

На землях резервации стали появляться лесопилки и шахты: фермеры вырубали там лес и пасли скот. На сопредельных участках поселились мормоны, которые отвели воду из реки, загубив оросительную систему, которую с таким трудом, буквально голыми руками построили апачи. Некоторые из воинов стали наниматься на работу в шахтах. Многие покупали у бледнолицых виски, напивались и устраивали драки, в которых и гибли.

Одним удушливо жарким вечером в августе 1878 года у костра, от которого валили густые клубы дыма из-за наброшенных в огонь зеленых веток, появился Волосатая Нога. Щурясь от дыма, отпугивающего комаров, он зачерпнул оловянной кружкой похлебку, булькавшую в котле, и сел рядом с Викторио, Мангасом и Вызывающим Смех. Лозен стояла напротив, чтобы хорошо видеть гостя.

Да, она знала, что Волосатая Нога могущественный колдун, но все же никак не могла объяснить странное ощущение в груди, возникающее всякий раз при встрече с ним. Казалось, ее тянет к бледнолицему какая-то неведомая сила. Она понимала, что такого человека, как Волосатая Нога, еще поискать. Он относился к той редкой категории людей, которых совершенно не ограничивали рамки, накладываемые происхождением, верованиями и принадлежностью к той или иной расе. Кроме того, Лозен, как и другие женщины, интуитивно понимала, что Рафи любит представительниц прекрасного пола не за какие-то заслуги, а самих по себе.

Рафи раздал привезенный кофе, табак и одеяла. Каждая женщина получила по отрезу пестрого ситца, а дети — грошовые свистки. Малышня тут же начала со всей силы в них дуть, но мигом перестала, увидев, что Волосатая Нога снова сунул руку в карман. Достал он оттуда небольшой, слегка изогнутый металлический предмет с тонкой прорезью посередине.

Гость поднес загадочную штуку ко рту и принялся дуть в нее. Полились веселые, ласкающие слух трели, слово во рту у Волосатой Ноги поселилась целое стадо стрекочущих цикад. Лозен, взяв в руки палку, начала стучать ею по горшку из-под похлебки, отбивая ритм, а дети Дочери пустились в пляс. Двухлетний Чарли Мангас притоптывал ножками и так энергично крутился, что все покатывались со смеху, и Лозен подумалось, что Волосатая Нога понимал: лучшими подарками для измученных людей сейчас будут музыка, смех и хорошее настроение.

Рафи сыграл еще несколько мелодий, после чего убрал губную гармошку, и дети свернулись калачиками на новых одеялах там, где дым шел прямиком на них. Тихим голосом, то и дело запинаясь, Рафи заговорил — на языке племени. Он уже давно знал, что наречие апачей, как и наречие их ближайших родственников навахо, является одним из самых сложных языков на земле. Пусть бы его попробовал освоить любой из тех белых, кто считал апачей примитивным, глупым народом!

— Говорят, вы получаете меньше зерна, чем раньше. Говорят, что кофе, сахара и говядины тоже стали выдавать меньше.

— Гунку, — отозвался Викторио, — так и есть.

— А мука по большей части плохая, — продолжил Рафи.

— Гунку! — с чувством подтвердила Текучая Вода.

Апачи, подавшись вперед, стали слушать рассказ Рафи. Оказалось, что группа дельцов в Тусоне уговорила нового агеша по делам индейцев Хэрри Харта продавать предназначенную индейцам провизию торговцам и старателям. В общении с Хартом дельцы использовали какие-то загадочные «говорящие провода». Чтобы не вызвать подозрений, агент сам вносил коррективы в отчеты, которые направлял начальству.

— В английском языке Хэрри — одно из прозвищ чидина, дьявола, — подытожил Рафи.

— Имя вполне ему подходит, — отозвался Викторио.

— Грезящий сказал, что и твое имя в переводе на английский звучит как Хэри[110] Фут, — обратилась Лозен к Рафи.

— Думаешь, я тоже дьявол? — прищурился тот.

— Лаши, — улыбнулась женщина, — может быть.

Призвав на помощь все свои познания в наречии апачей, Коллинз продолжил:

— Хэрри Харт меняет хорошую муку на плохую, из зерна, которое выращивают тут. Его люди загружают плохую еду, чтобы потом раздать вам. Фургоны с хорошей едой и товарами гонят на юг, на ранчо. Там их встречают злые люди и забирают хорошую еду и товары.

Рафи довелось видеть накладную, и он объяснил, что в ней было. Дело не ограничивалось одной лишь провизией: речь шла об одеялах, ножах, топорах, обуви, ткани и даже спичках в маленьких коробках — по сотне в каждой. Коллинз рассказал, по какой дороге и когда поедут фургоны, в каком месте лучше всего устроить засаду. Упомянул он и о том, что возницы будут из племени Белогорья. Хэрри Харт был так жаден, что даже не стал привлекать к извозу посторонних.

Когда Рафи удалился, Викторио с Лозен переглянулись с ликующим выражением лиц. Они поняли невысказанный намек Волосатой Ноги с той же легкостью, с какой Хэрри Харт понимал загадочное, напоминающее отрывистый треск наречие «говорящих проводов».

* * *

Рафи достаточно рано прибыл в то место, которое отрекомендовал для засады. За собой он вел четверку позаимствованных армейских мулов. Капитан маленького гарнизона Сан-Карлоса продул Рафи в карты, и Коллинз в качестве уплаты долга предложил одолжить ему на время мулов. Капитан понимал, что дело нечисто, но его и самого тошнило от Хэрри Харта, и потому офицер не стал лезть с расспросами. Само собой, Рафи мог воспользоваться и своими мулами, но они у него были тягловые, а не вьючные. Животные привыкали к определенному типу нагрузки