Читать книгу - "Чили 1970-1973 гг. Прерванная модернизация - Николай Платошкин"

Понимая, на что он идет (свержение иностранных правительств насильственным путем было нарушением законодательства США), Никсон поручил ЦРУ в конце мая 1973 года прекратить с чилийскими военными формальные контакты, которые обычно документировались, а отчеты о них посылались в штаб-квартиру ЦРУ. Теперь все контакты следовало вести так, чтобы не оставлять никакого «бумажного следа»^[827]. «Короче говоря, – вспоминал тогдашний шеф отдела Западного полушария ЦРУ Дэвид Филипс, – главе резидентуры в Сантьяго было приказано делать все возможное, чтобы спровоцировать переворот, оставаясь за пределами прямого участия в заговоре и избегать контактов или действий, которые позднее могли бы быть интерпретированы как подстрекательство тех, кто планировал свержение Альенде»^[828].

Отстранившись формально от активного участия в подготовке переворота, ЦРУ и военная разведка США стали готовить его с удвоенной силой по тайным (даже для госдепартамента) каналам. Было решено спровоцировать на путч, прежде всего, командование чилийских ВМС и основную базу чилийского флота в Вальпараисо. Чилийские адмиралы были настроены гораздо реакционнее, чем Пратс или генерал авиации Бачелет^[829]. Обработку адмиралов взял на себя глава миссии связи ВМФ США с чилийским флотом (и одновременно главный военно-морской советник США при чилийских ВМС) капитан Рэй Дэвис, чья группа находилась территориально рядом с командованием ВМС Чили в Вальпараисо. Через него шла секретная переписка с аппаратом СНБ в Вашингтоне, о которой не знал даже «Комитет 40». Ничего не знал о подрывной деятельности Дэвиса и посол США в Сантьяго.

Если осенью 1970 года основным препятствием на пути переворота был генерал Шнейдер, то весной – летом 1973 года такой же мощной преградой был его преемник Пратс^[830]. Причем если Шнейдер был сторонником доктрины невмешательства вооруженных сил в политику, то Пратс явно симпатизировал Народному единству, о чем говорила его деятельность в правительстве в ноябре 1972-го – марте 1973 года. Посольство Великобритании в Чили в мае 1973 года отмечало: «Кажется, нет сомнений, что сейчас у Пратса установились очень тесные и дружественные связи с чилийской компартией, особенно с Володей Тейтельбоймом». В частных беседах, отмечали британские дипломаты, Пратс не скрывал своего восхищения компартией, особенно дисциплиной и организованностью коммунистов^[831].

Американцы с подозрением отмечали политические амбиции Пратса – генерал активно и со знанием дела руководил Чили во время зарубежной поездки Альенде в конце 1972 года. Возможно, он даже не исключал ухода в отставку и выдвижения своей кандидатуры от левых на президентских выборах 1976 года. Победить такого кандидата было бы крайне сложно.

ЦРУ считало, что новая линия КПЧ в мае 1973 года, направленная на активное силовое подавление незаконных акций оппозиции, вызвана именно установившимся союзом компартии с Пратсом.

Между тем оппозиция наращивала давление на правительство. В начале июня были предъявлены конституционные обвинения сразу нескольким министрам – главам Министерства горнодобывающей промышленности Битару и Министерства труда Фигероа за забастовку на «Эль Теньенте», а также министру экономики Мильясу за нехватку продовольствия.

Усилия оппозиции и ее американских покровителей по дестабилизации чилийской экономике не могли не принести своих плодов. В 1972 года экспорт товаров Чили упал на 27 % (в том числе и из-за снижения цен на медь, а также в связи с судебными исками «Кеннекота»). В то же время из-за ущерба, который нанесли сельскому хозяйству Чили октябрьские забастовки 1972 года, пришлось увеличить импорт товаров на 18 %^[832]. Однако виды на 1973 год (при условии сохранения социального мира в стране) были неплохими. В январе – феврале 1973 года экспорт меди в стоимостном выражении увеличился на 8 % по сравнению с аналогичным периодом 1972 года. Если весь экспорт меди в 1972 году составил 618 миллионов долларов (701 миллион – в 1971 году), то по итогам 1973 года он вырос до 1049 миллионов^[833]. И в мае – июне 1973 года эта тенденция была уже очевидной. Именно поэтому оппозиция и организовала забастовки на медных рудниках: правительству Альенде нельзя было давать возможность за счет импорта продуктов питания стабилизировать ситуацию в стране.

8 июня 1973 года оппозиция (боевики ПИЛ и «Роландо Матус») организовали массовые беспорядки в городе Ранкагуа, куда они прибыли якобы для организации помощи бастующим шахтерам «Эль Теньенте». Были взорваны несколько установок по подаче воды на рудник, подложен заряд динамита в помещение Союза коммунистической молодежи, захвачена радиостанция «Либертад», по которой передавались призывы к неповиновению правительству. Было совершено также 78 нападений на автобусы, которые перевозили на работу горняков, не желающих присоединяться к забастовке^[834]. Стремясь предотвратить нападения на торговые помещения и отбить радиостанцию, полиция применила силу: в результате опять появились раненые.

Оппозиция немедленно ответила на «репрессии» властей массовым митингом протеста в Сантьяго 10 июня, в котором приняла участие и автоколонна Конфедерации водителей грузовиков. Затем она с грузом продовольствия отправилась на «помощь» шахтерам «Эль Теньенте».

Но даже по меркам оппозиции все нормы гуманности попирала забастовка врачей, организованная гремиалистами. Причиной стачки были якобы политически мотивированные назначения руководителей некоторых медицинских учреждений и недостаток медикаментов и материалов для операций. Правда, многие врачи и медперсонал все же остались верны клятве Гиппократ и продолжали оказывать помощь больным.