Читать книгу - "Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский"

В «беседе у камина» 28 июля 1943 года Рузвельт ознакомил слушателей с важнейшими задачами, которые по согласованию с главными союзниками США — СССР и Великобританией — предстояло решать: безоговорочная капитуляция противника, искоренение фашизма, наказание тех, кто совершил военные преступления и преступления против человечества. Речь шла о таких основополагающих принципах послевоенного мира, как свобода слова и вероисповедания, отсутствие нищеты и страха.

Рузвельт понимал, что среди его сограждан было немало тех, кто полагал, что после войны страна должна возвратиться к своим континентальным делам и поменьше вмешиваться в дела других регионов, не навязывая свою форму правления. Он, однако, был полон решимости сохранить под «идеалистическими» лозунгами руководящее американское участие в общемировых делах, используя с этой целью неимоверно выросшую военно-политическую мощь страны. Президент с лукавством произнес: «Прошу прощения, если мои слова задевают тех американцев, которые, ораторствуя в кругу приятелей, называют такую внешнюю политику “безумным альтруизмом” или “прекраснодушным мечтательством”». На самом деле он отлично понимал, что речь идет не о «круге приятелей», а о значительном политическом течении, склонном к возвращению, по крайней мере частичному, к континентальному изоляционизму

Именно в связи с этим президент уделил значительное внимание военным усилиям союзников Соединенных Штатов, особенно Великобритании и Советского Союза. Не вдаваясь в то, какими мерами тоталитарная система обеспечила перелом в ходе войны на Восточном фронте, он особенно подробно остановился на выдающемся вкладе «русского народа» (разумеется, имелись в виду все народы СССР). Естественно, он не мог не назвать и того, кто стоял во главе великого восточного государства-союзника:

«Под руководством маршала Иосифа Сталина русский народ показал такой пример любви к родине, твердости духа и самопожертвования, какого еще не знал мир».

Рузвельт отлично понимал необходимость координации усилий трех держав, тщательного совместного планирования военных операций в условиях перехода от оборонительной стратегии к наступательной.

Во взаимоотношениях с двумя главными союзниками американский президент вел себя хитро и ловко. С Уинстоном Черчиллем он продолжал встречаться и в Вашингтоне, и в Шангри-Ла, дважды в канадском Квебеке и даже в марокканской Касабланке. Между прочим, расшифровав место встречи, германские тайные службы пришли к выводу, что речь идет просто о Белом доме, ибо «Касабланка» в переводе и означает «белый дом»! Черчилль, как всегда, демонстрировал непринужденность манер, которая удивительным образом воспринималась не как наглая бесцеремонность, а, наоборот, как признак джентльменства. Сэр Уинстон мог, например, вести беседу в халате и босиком, тогда как Рузвельт появлялся одетым. Правда, и он обычно не надевал фрак, галстук-бабочку и белую сорочку, а представал перед гостем в скромной, часто фланелевой, рубашке с закатанными рукавами.

Но манеры английского аристократа, привычный образ жизни, который он стремился сохранить и в гостях, доставляли окружающим немало затруднений. Секретарь Рузвельта У. Хэссет вспоминал: «Он был нелегким гостем — пил, как рыба, и дымил, как печка, не обращал внимания на распорядок дня, работал ночами, спал днем и перевернул часы в противоположную сторону».

Премьер соревновался с президентом в остроумии, знании не только военных и политических реалий, но также истории, поэзии. Каждый пытался перещеголять собеседника, вспоминая забавные эпизоды из своей жизни. Встречи с Черчиллем были для Рузвельта своего рода турниром, на котором он стремился показать не только изменение соотношения сил двух великих держав, но и собственное интеллектуальное превосходство.

Если с первой задачей справиться удавалось в силу объективных факторов, то со второй было намного труднее. Когда речь шла об истории, географии, художественной литературе, искусстве, они сражались примерно на равных. Так, во время посещения Шангри-Ла Рузвельт повез гостя по окрестным местам, в том числе в городок Фредерик. Неожиданно Черчилль попросил показать ему дом Барбары Фричи, вероятно, полагая, что Рузвельт не знает, кто она такая. Но тот оказался на высоте — не только подвез гостя к дому и рассказал историю о том, как 95-летняя женщина во время Гражданской войны вышла на центральную улицу города с союзным флагом и преградила путь наступавшей армии южан под командованием генерала Томаса Джексона по прозвищу «Каменная стена»^[36], но и прочел посвященное этой храброй женщине стихотворение Джона Гринлифа Уиттьера. Черчилль не остался в долгу. Он подхватил слова и дочитал стихотворение до конца, вдобавок подробно рассказав о битве под Геттисбергом — одном из важных сражений Гражданской войны.

Но такие интеллектуальные игры, разумеется, не были основным содержанием встреч двух политиков. Главная задача состояла в определении районов скоординированных военных действий. В этой области Черчилль подчас проявлял больший реализм, нежели его американский партнер.

* * *

В январе 1943 года Рузвельт впервые после избрания президентом покинул Соединенные Штаты на сравнительно долгое время, отправившись за океан. Более того, это был первый в истории выезд президента за пределы страны в военное время. Конечным пунктом путешествия, начавшегося 9 января, был марокканский город Касабланка на берегу Атлантического океана, недалеко от Рабата — столицы этой французской колонии. Здесь состоялась встреча с Черчиллем, которая положила начало серии международных конференций, происходивших после вступления США в войну и решавших вопросы военной стратегии и послевоенного устройства мира.

Путешествие было очень утомительным. В Майами (штат Флорида) президент тайно приехал на своем поезде. Оттуда была совершена серия перелетов — на остров Тринидад, на побережье Бразилии, а затем в британский протекторат Гамбию на западном побережье Африки. Общая длина маршрута составила около 5,5 тысячи километров, а продолжительность пребывания в воздухе почти 40 часов. Рузвельту приходилось привыкать к полетам — ведь до этого он поднимался в воздух только один раз, когда торопился на съезд демократов в 1932 году, чтобы принять приглашение баллотироваться на высший пост.

Переговоры проходили в Анфе — курортном пригороде Касабланки. Советнику Черчилля Гарольду Макмиллану, который через много лет сам стал британским премьер-министром, эта конференция показалась похожей на встречу двух древних владык — Восточной и Западной Римских империй. Первый проводил дневное время в постели, поглощал огромное количество еды, крепких напитков и сигар, но в немногие остававшиеся часы умело решал мировые проблемы. Второй, окруженный массой советников (в их числе были сыновья Эллиот и Франклин-младший, получившие на этот случай отпуск из своих воинских частей, причем их командиры вообще не знали, куда и зачем отправляются офицеры, а сами они узнали о цели своего путешествия только после прибытия), выглядел более занятым — он давал инструкции, выслушивал советы экспертов и, естественно, вел дружеские беседы с партнером, порой переходившие в острые споры.