Читать книгу - "Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский"

Однако на следующий день переговоры протекали в значительно более благоприятном для советской стороны духе. Вопрос, можно ли рассчитывать на открытие второго фронта в Европе в текущем году, был переадресован Маршаллу. Тот без обиняков ответил на него утвердительно, а Рузвельт подтвердил слова генерала.

Казалось бы, президент и начальник штаба армии действовали в унисон. Но была одна тонкость — Рузвельт оставлял для себя возможность отказаться от обещания, сославшись на недостаточно компетентную оценку ситуации военными экспертами.

В коммюнике о пребывании Молотова в Лондоне и Вашингтоне, опубликованном 12 июня, было сказано: «При переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г».. Молотов, видимо, не заметил тонкости — речь не шла об обязательстве США.

Важное место в переговорах занял вопрос о поставках по ленд-лизу. Молотов увязал поставки в один узел с открытием второго фронта в Европе. Раздосадованный Рузвельт вначале попытался отвязаться американской поговоркой, что нельзя одновременно есть пудинг и хранить его, но вскоре пошел навстречу, заверив московского визитера, что поставки будут продолжаться, а тем временем американские и английские военные приступят к решению практических вопросов подготовки к открытию второго фронта.

В присутствии Рузвельта и Молотова было подписано советско-американское соглашение о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии. Под соглашением с таким мудреным названием (оно было изобретено американской стороной, чтобы избежать формы союзного договора) поставили подписи Литвинов и Халл. Советская сторона, таким образом, столь же мелочно взяла реванш — документ завизировал не нарком иностранных дел, хотя он присутствовал при этом, а посол.

В соглашении указывалось на предстоявшую активизацию взаимопомощи. США обязались снабжать СССР «теми оборонными материалами, оборонным обслуживанием и оборонной информацией, которые Президент Соединенных Штатов Америки разрешил передавать или предоставлять», а правительство СССР заверяло, что оно «будет продолжать содействовать обороне Соединенных Штатов Америки и ее укреплению и предоставлять материалы, обслуживание, льготы и информацию в меру его возможностей». Хотя в принципе ничего нового в документе не было, его подписание способствовало укреплению антигитлеровской коалиции.

Во время бесед с Рузвельтом Молотов, между прочим, рассказывал о своем визите в Берлин в ноябре 1940 года, о встречах с Гитлером и Риббентропом. «Это два самых несговорчивых человека», — говорил он, видно, не припоминая, что его самого за упрямство и несговорчивость, а также за усидчивость и работоспособность даже в высшем большевистском кругу называли «каменной задницей».

Президент закончил последнюю встречу с Молотовым здравицей в честь Сталина, добавив, что ожидает встречи с ним.

Едва завершился визит высокого советского чиновника, как Рузвельт встретился с новым гостем, еще выше рангом — 18 июня в Вашингтон вновь прибыл Черчилль. На этот раз президент принимал сэра Уинстона в родном Гайд-Парке, куда тот прилетел на следующий день. Рузвельт, казалось, получил холодный душ — английский премьер решительно отверг план высадки в Западной Европе в 1942 году, заявив, что Великобритания не будет готова к ней в такой краткий срок.

На самом деле этот ответ был ожидаемым и, более того, желаемым, ибо в американских военных всё более серьезное место занимали североафриканские колонии Франции, постепенно выкристаллизовываясь в четкую стратегическую конструкцию.

Дальнейшее американское участие в войне Рузвельт обдумывал в своей новой летней резиденции, строительство которой началось в 1939 году и завершилось летом 1942-го, в соседнем с Вашингтоном округе Фредерик штата Мэриленд, в густом лесу у подножия горы Катоктин в Аппалачах, вдали от шумных городских улиц и неизбежных старых знакомых, которых по многолетней традиции приходилось принимать и посещать их в Гайд-Парке.

Собственно говоря, именно потому, что в родном городке больше не было родственников, что это место если и не стало чужим, то постепенно становилось менее приятным и удобным для отдыха, президент дал указание о строительстве новой летней резиденции. Важным ее удобством стала близость к столице (два часа езды на автомобиле). По сути, это было жилище на уровне среднего класса, состоявшее из нескольких небольших зданий, соединенных дорожками; президентский дом имел четыре спальни, гостиную со столовой и служебные помещения. Отличие от многих других обиталищ такого рода состояло в том, что охранялось оно как важнейший военный объект: было обнесено двойным забором с контрольно-следовой полосой и имело линию правительственной связи высшей степени секретности.

Рузвельт придумал наименование своей новой резиденции — «Шангри-Ла» — по названию сказочной страны из когда-то понравившегося ему романа английского писателя Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт» (1933). В нем описывалась чудесная высокогорная долина в Тибете, где мирно сосуществуют люди, животные и растения. «Шангри-Ла» стало нарицательным обозначением страны вечного блаженства, мира и покоя. В мае 1943 года новая резиденция приняла первого иностранного гостя — премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Рузвельт установил новую политическую традицию и активно приглашал «на дачу» иностранных лидеров, дабы пообщаться с ними в неформальной обстановке^[34].

Первая поездка в Шангри-Ла состоялась летом 1942 года. Вместе с несколькими близкими людьми, секретарем Грейс Тулли и сотрудниками службы безопасности Франклин и вся компания на нескольких автомобилях (с измененными номерами, чтобы не быть узнанными) отправились в недолгий путь, останавливаясь перед светофорами, разглядывая окрестные поселки и любуясь красотами горной природы. Прибыв на место, Рузвельт особое внимание уделил развешиванию картин — он сам, сидя в кресле, руководил этой работой, подчас привередливо требуя изменить их расположение.

Спустя неделю президент возвратился к исполнению официальных обязанностей в душном и влажном Вашингтоне.

В сентябре того же года Рузвельт вместе с женой совершил сравнительно длительную — двухнедельную — поездку по стране. Он побывал в городах, где концентрировалось производство танков, самолетов, кораблей, — в Детройте, Чикаго, Портленде, Сиэтле, Сан-Диего, Новом Орлеане и других, беседовал с рабочими и администраторами. Президент посетил также военные лагеря, где наблюдал подготовку солдат к грядущим военным операциям.

Все перемещения президентского поезда происходили в обстановке величайшей секретности, главным образом ночью. Властям штатов поступала информация о предстоявшем приезде главы государства лишь за несколько часов до прибытия. В городе Уиллоу-Ран в штате Мичиган Рузвельт вместе со своим старым недоброжелателем Генри Фордом, владельцем огромных предприятий, ранее производивших автомобили, а теперь вдобавок танки и самолеты, с удовлетворением наблюдал за работой не только мужчин, но и женщин на одном из фордовских заводов, где его шумно приветствовали рабочие.