Читать книгу - "Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев"

Турецкий стрелок позже и сам заявил, что эту версию ему подкинул бывший сотрудник итальянской разведки Франческо Пациенца, член «Пропаганды 2» и друг Личо Джелли, бежавший после краха банка «Амброзиано» в США, где в марте 1985 года он попал под арест и был выдан Италии, обвинявшей его в разглашении государственной тайны. При этом сам Пациенца, уже сидя в американской тюрьме в ожидании экстрадиции, отрицал, что когда-либо видел Агджу. И действительно, по выяснении оказалось, что их встреча — такой же вымысел, как и встреча Агджи с Кузичкиным^[871].

На июньском допросе Агджа, кроме болгар, назвал своими пособниками троих товарищей по «Серым волкам» и одного босса турецкой мафии, жившего в ФРГ. Двое из упомянутых «серых волков» вскоре оказались на скамье подсудимых вместе с Антоновым, но суд отпустил их за недоказанностью вины.

В августе 1983 года ответственность за похищение Орланди и еще одной пропавшей девушки внезапно взяла на себя неизвестная доселе организация Антихристианский фронт освобождения «Туркеш». Эта же структура сообщила об убийстве Эмануэлы, что не помешало похитителям еще некоторое время связываться с курией и родителями исчезнувшей. Пока это происходило, поступили сообщения еще от четырех неизвестных доселе организаций, которые заявляли, что Орланди в их руках. Судья Росарио Приоре, который в 1985–1998 годах вел третье следствие по делу о покушении на Иоанна Павла II, выяснил, что в то время восточногерманская разведка «Штази» осуществляла кампанию по дезинформации с целью перенаправить острие обвинений за покушение на римского папу с болгар на ЦРУ^[872]. Другой судья, Фердинандо Импосимато, нанятый семьей Орланди выяснить судьбу Эмануэлы, сделал из этого вывод, что Фронт «Туркеш» — дело рук «Штази». Однако аналогичную кампанию, но уже направленную против Советского Союза, вели и итальянские спецслужбы: именно они сфабриковали документ о том, будто приказ об убийстве понтифика издал министр обороны СССР Устинов. Документ «обнаружили» 2 августа 1984 года при обыске в квартире бывшего священника, работавшего на контрразведку Италии, Франческо Пелайо, а ЦРУ использовало его при составлении отчета Рейгану^[873]. Дело совсем запутывалось тем, что главный обвиняемый со стороны болгар, Сергей Антонов, жил как раз над бельгийским доминиканцем Феликсом Морлионом, известным киносценаристом и основателем экуменической организации «Международный союз Pro Deo», не жалевшей сил в борьбе с коммунизмом. Структура Морлиона пользовалась значительным весом в правящих кругах Италии и США. Во время расследования дела Антонова пресса распространила слух, будто Агджа, описывая мнимое посещение его квартиры, случайно или намеренно описал жилище Морлиона. Такой вывод сделали из упоминания Агджой неких дверей, которые были в квартире доминиканца, но отсутствовали у Антонова. По мнению судьи Иларио Мартеллы, собиравшего улики против болгар, этот слух пустили болгарские же или восточногерманские спецслужбы в рамках кампании дезинформации, так как Агджа вообще не касался обстановки в квартире Антонова^[874].

Агджа вслед за Скриччиоло заявил, будто по поручению болгар должен был застрелить и Леха Валенсу, когда тот был в Риме. Версия на первый взгляд абсурдная, ибо тогда под угрозой срыва оказывалось главное дело — убийство понтифика. Однако один из членов польской делегации, посетившей Рим вместе с лидером «Солидарности», вспоминал, что во время прогулки по городу в компании Скриччиоло на одной из маленький улочек его блокировали две машины, но по знаку итальянца освободили дорогу. Причем изначально на прогулку со Скриччиоло должен был идти и Валенса, однако остался в гостинице по настоянию жены.

Создается впечатление, что Агджа менял показания в зависимости от того, что писала в данный момент пресса. Антонов, Пациенца, Скриччиоло, Валенса — все эти фамилии мелькали тогда на страницах итальянских газет. К тому времени турецкий террорист неплохо освоил язык Данте, особенно юридические понятия^[875]. Агджа явно страдал комплексом Герострата и спешил связать свое имя с каждым громким делом^[876].

Десятого октября 1983 года его допросили два болгарских следователя, прилетевших в Рим, после чего он сразу дезавуировал прежнее заявление о намерении убрать Валенсу. А 11 октября итальянская мафия убила родного брата судьи Импосимато — Франко, активиста профсоюзного движения. То, что это месть судье, было понятно с самого начала. Подозрение превратилось в уверенность, когда спустя несколько лет в руках полиции оказались убийцы и заказчик, которым оказался «кассир» сицилийской мафии Пиппо Кало. Не ясно, однако, за что именно мстили гангстеры, — Импосимато вел множество дел, как связанных с политикой, так и чисто уголовных^[877].

Судьба Эмануэлы Орланди так и осталась загадкой. На Рождество 1983 года Иоанн Павел II навестил ее родителей, а через два дня отслужил мессу для заключенных тюрьмы Ребиббия, где встретился с Агджой. Террорист сам просил о встрече. К тому времени он уже успел провозгласить себя Иисусом Христом и почитать кое-что о чуде в Фатиме. По словам понтифика, Агджа не выказал ни малейшего раскаяния, лишь удивлялся, что не попал в римского папу, и очень опасался мести Девы Марии, которую полагал богиней^[878].

* * *

Среди всех этих печалей из Стокгольма неожиданно прилетела радостная весть: Леха Валенсу удостоили Нобелевской премии мира. Теперь, как бы ни хотелось польским партократам, к нему уже нельзя было относиться как к отставному политику. Наоборот, он превратился в деятеля глобального масштаба, почти как римский первосвященник.

Польские власти попытались решить проблему с диссидентами старым добрым способом: вышвырнуть главнейших оппозиционеров из страны. Однако проходившие в конце 1983 — начале 1984 года при посредничестве клира переговоры с одиннадцатью наиболее известными деятелями «Солидарности» ничего не дали. Адам Михник в декабре 1983 года отправил письмо Кищаку, где назвал свиньями тех, кто предлагал диссидентам свободу в обмен на «моральное самоубийство».