Читать книгу - "Мария Стюарт - Родерик Грэм"

Сомерсет выучил урок, поняв, что тактикой выжженной земли ничего не достичь, так что во время нового вторжения он использовал иные методы. Он неуклонно продвигался вдоль восточного побережья, строя там временные укрепления и снабжая армию с моря, так как флот следовал за ним. На протяжении почти двух недель кампания оставалась практически бескровной. 10 сентября 1547 года он достиг деревни Пинки в семи милях от Эдинбурга, находившейся в пределах полета ядра его корабельных пушек. Здесь его ожидал сюрприз.

Шотландцы прекрасно знали о его наступлении и в кои-то веки построились в боевом порядке на холме над рекой Экс. Армия делилась на три полка под командованием Энгуса и Хантли, но находившийся в центре Арран был главнокомандующим. Его неуверенность — в ситуации, когда шотландцы занимали неуязвимую оборонительную позицию, — проявилась в том, что в ночь перед сражением он продиктовал свое завещание и обратился к французам с просьбой защитить его детей. Все, что ему нужно было делать, — это ждать, ведь если бы Сомерсет попытался перейти реку, его армию легко было бы перебить. Вместо этого Арран отдал Энгусу глупый приказ перейти реку и атаковать. Громко протестуя против губительного решения, Энгус выполнил приказ и умудрился захватить плацдарм на восточном берегу реки Экс. Он отбил сильную кавалерийскую атаку Сомерсета, но в конце концов оказался вынужденным отступить в сторону подкреплений из горцев Аргайла. «В тот момент горцы, неспособные сопротивляться своей склонности к грабежу, рассыпались по полю, обчищая убитых. Приняв отступление за бегство и охваченные внезапной паникой, они побежали во все стороны». Теперь бегущих горцев начали обстреливать корабли, стоявшие в Форте. Горцы не понимали, откуда исходит огонь — они не ожидали атаки со стороны кораблей, — и быстро покинули поле сражения.

Англичане усилили контрнаступление, и ряды полка Энгуса дрогнули, солдаты побежали прямо на отряд Хантли, который принял их за наступающих англичан и открыл огонь в упор. Арран поскакал в Эдинбург с такой скоростью, на какую только оказался способен его конь. Было убито около 10 тысяч шотландцев, и от Пинки до Эдинбурга «на расстоянии пять миль дорога была устлана мертвыми телами». Поэтому в памяти шотландцев 10 сентября 1547 года осталось как Черная суббота. Поворачивая к столице, Хантли заметил: «Я ничего не имею против брака, но ухаживание мне не нравится».

Герольд Норрой^[19] Эдуарда VI получил приказ сказать шотландскому совету: «Господь явил свою власть, даровав Его милости недавнюю победу. Посоветуйте [вдовствующей] королеве и совету передать юную королеву в руки лорда-протектора, с тем чтобы она была подобающим образом взращена и воспитана вместе с ее мужем как королева Англии, что он клянется своей честью выполнить. В противном случае он использует все средства, чтобы добиться этого силой».

Первым побуждением узнавшей об этом Марии де Гиз было обеспечить безопасность Марии Стюарт, которую теперь легко могли захватить в плен и отправить в Англию. Эта задача была возложена на лорда Эрскина, который вместе с лордом Ливингстоном был одним из опекунов королевы, и королевскую детскую быстро собрали в дорогу. Несомненно, юная Мария сочла внезапную суету отличной игрой, однако все было чрезвычайно серьезно. Семья Эрскина уже пятьдесят лет являлась коммендатором аббатства Инчмахоум — то есть ее члены, оставаясь мирянами, управляли церковными бенефициями и получали от них доход. Аббатство находится в четырнадцати милях к северо-западу от Стирлинга, и Марию перевезли туда, а орудия замка Стирлинг охраняли дорогу. Врагам было бы сложно добраться до аббатства, ведь оно находилось на маленьком острове посреди озера Ментейт, поэтому нуждалось лишь в легких укреплениях. Хотя теперь Мария, разлученная с матерью, и оказалась еще ближе к границам Хайленда, аббатство было идиллическим местом. Его небольшие строения, окруженные деревьями, выходили на луг, простиравшийся до самой воды. Это было первое для Марии изгнание на остров посреди шотландского озера. Ее сопровождали ее личный двор и четыре девочки-компаньонки ее возраста; под одевшимися в осеннюю листву деревьями на берегу озера устраивались игры, так что изгнание было не таким уж страшным. Во второй раз ссылка на остров посреди озера не будет столь приятной.

Сомерсет не стал осаждать Эдинбургский замок, но, оставив небольшой отряд в замке Брути в окрестностях Данди, вернулся в Англию в октябре, под конец военного сезона. Мария присоединилась к матери в Стирлинге; трехнедельная ссылка маленькой королевы закончилась.

Мария де Гиз осознала, что единственный шанс на спасение Шотландии заключается в формальном союзе с Францией, и в конце ноября французский посол Анри Слётин, сеньор д’Уазель, отплыл домой с «некоторыми положениями договора, которые ни вдовствующая королева, ни правитель не могли доверить никому, кроме него». Речь шла об условиях брачного договора Марии и дофина.

Сомерсет понял, что, если промедлит еще немного, в Шотландию придет подкрепление из Франции. Он предупредил такое развитие событий, отправив в конце февраля первую армию вторжения под командованием лорда Грея из Уилтона, которая достигла Хаддингтона. Здесь он оставил постоянный гарнизон, к которому в апреле присоединилось более крупное войско. Оно должно было полностью оккупировать Хаддингтон и превратить его в базу для будущей оккупации Нижней Шотландии. Арран осадил город, причем ходили слухи, что он собирается договориться с лордом Греем и присоединиться к англичанам. Верный себе, Арран, безусловно, собирался пристать к победителю, но ему было сложно сделать выбор, после которого он мог бы перейти на другую сторону без угрызений совести.

Ухудшавшаяся ситуация показала, что Марию Стюарт нужно опять перевозить, и на этот раз с совершенно очевидным намерением она была отправлена в замок Дамбартон, расположенный над гаванью, лучше всего подходившей для бегства во Францию. Неизвестно, как подействовали на четырехлетнюю Марию поспешный отъезд и расставание с матерью, но в марте 1548 года она заболела. Неизбежно распространились слухи, что она при смерти; таким образом, Сомерсет лишался оснований продолжать военную кампанию, а Генрих II — будущей дофины. На самом деле Мария просто должна была переболеть обычными детскими болезнями: у нее уже была ветрянка, а теперь она заразилась корью; впрочем, в XVI веке любая из этих болезней могла оказаться смертельной. Тем не менее она выжила, и свирепое ухаживание двух соперников продолжилось.

Вместе с вестями о французском союзе пришло и трогательное письмо Марии от ее одиннадцатилетнего сводного брата Франсуа, герцога Лонгвилля, в котором он рассказывал ей, как каждый день практикуется в ношении доспехов и учится биться на копьях верхом на лошади. Как только он научится обращаться с оружием, писал он, он приедет и защитит свою сестру от тех, кто хочет ей навредить. Послание Генриха II было менее чарующим, но зато более полезным: король помог вечно колеблющемуся Аррану принять решение, предложив его сыну, Джеймсу Хэмилтону, руку дочери герцога де Монпансье, а также обещав даровать самому Аррану французское герцогство, как только будет подписан брачный договор.