Читать книгу - "Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской `расе господ` - Мануэль Саркисянц"

Писали, что задолго до того, как войска СС изготовились к «броску на Восток», Адольф Гитлер — который к тому времени уже стяжал гром оваций всего лишь за заверение «я все рассчитал» — сделал следующее предсказание: «Может быть, мы погибнем. Но мы возьмем с собой весь мир»: Муспилли, мировой пожар из нордической мифологии. «Он напел тему из «Гибели богов»» [Рихарда Вагнера]^[1623] — «только это подобает… незыблемой воле повелителя, которая и перед лицом полного уничтожения… остается цельной».^[1624]

И это уже не была «незыблемая» воля английского повелителя; здесь перед нами не просто социал-дарвинизм, заимствованный из Англии. И речь уже шла не просто о «конце белого мира» — речь шла о «хаосе или планете термитов… угрозе ужасного термитного безумия с Востока…» Это были апокалиптические сумерки богов, и именно перед лицом такой перспективы якобы ожидалось, что Гитлер убережет культуру среднего класса — культуру спокойствия и порядка.^[1625] Апокалипсис в образе «щупалец», столь зловеще тянущихся к расе господ, — по Хьюстону Стюарту Чемберлену. Ведь как раз этот онемеченный британец, основу представлений которого в конечном счете составлял экзистенциальный опыт британского империализма (пусть и крайне радикализованный), «подвел молодого народного трибуна к последним выводам и для этого посвятил его в [якобы вагнерианские] спасители», согласно Иоахиму Кёлеру.^[1626] Объявляя заранее, что нацистский фюрер — единственный, кто осмелится из своего знания о «смертоносном влиянии еврейства» сделать «выводы» для своей деятельности, Чемберлен «запрограммировал Гитлера». Избранник стал орудием мира идей британца Чемберлена, «маской, из-за которой вещал чужой голос».^[1627] Этот самый британский «властелин», разочарованный в английском парламентаризме, предопределил «миссию» Адольфа Гитлера (приписав ее авторство Рихарду Вагнеру). В ней была «важна не реальность, а режиссерская партитура, по которой ставят этот спектакль. Она предписывает миру стать ареной решительной апокалиптической битвы — раса, созданная как божественная… должна выдержать [эту битву] с расой разрушителей, проросшей из недр ночи и смерти. Считалось, что именно за этой драмой последует развязка». Как в «Сумерках богов» Рихарда Вагнера, мир, обреченный на гибель, должен был охватить очистительный мировой пожар. А «Гитлер стал Зигфридом, героем, вознамерившимся убить «злого гложущего червя рода человеческого»», так сказать, «превратить мир в театр Вагнера». «Драма политической реальности… для Гитлера разыгрывалась на фоне меняющихся декораций «Кольца» [Нибелунгов]», это был «спектакль… в котором Гитлер играл свою звездную роль», делил «мир по категориям и создавал социальный порядок, при котором костюм олицетворял функцию». «Как Вотан — дикой охотой, он [Гитлер] командовал уже войском мертвецов… и, разыгрывая войну в ящике с песком, форсировал массовую гибель… Пока это зависело от него, репертуар составляли «Сумерки богов»».^[1628]

Пусть юдофобия Гитлера восходила еще к временам его венской юности, а укрепил его в этих убеждениях Дитрих Эккарт — «наглядной реальностью [в духе Хьюстона Стюарта Чемберлена] демонические недочеловеки [стали только] в вагнеровском мифе о Нибелунгах. Дьявольский заговор преисподней, жертвой которого падает лучезарный герой», Гитлер узрел не с помощью венских антисемитов, а в чемберленовской интерпретации вагнеровского «Кольца Нибелунгов». «Бесспорно лишь, что… вывод, внушенный Чемберленом… Гитлер соотнес со своей деятельностью…» Лишь «вагнеровский» «театр мира… изображающий гибель сынов арийских богов и наступление… владычества» демонических хранителей сокровища, «помог немыслимому стать отчетливо-наглядным» до такой степени, что внушил мысль истребить мнимых «мракобесов». «В отвратительный абсурд, который он [Гитлер] предвещал в своих проповедях перед ликующими массами, по сути никто не был готов… поверить». Казалось, что это чистой воды театр, пьеса, требующая сценического же воплощения.^[1629] Однако этому «театру» суждено было стать реальностью.

Предпосылки же английского национализма не были по-вагнеровски театральны, как раз наоборот — они были «эмпирически» ориентированы.^[1630] Тем более неожиданным должно было стать воплощение подобных видений Хьюстона Стюарта Чемберлена для его однофамильца, расчетливого премьер-министра Невилла Чемберлена из Бирмингема и Лондона. Посетив в 1877 г. Лондон, Рихард Вагнер счел, что именно там воплотился сон Альбериха, демонического стража сокровища, — «дом туманов, власть над миром»^[1631] благодаря сокровищам, на страже которых стоят безжалостное насилие и холодный расчет. Но именно эта подоплека гитлеровского «импульса» от «Сумерек богов» тем более не позволяла лондонскому премьер-министру понять его. Невилл Чемберлен — мнивший себя расчетливым и реальным политиком — в 1938 г. прибыл из Лондона в Мюнхен, чтобы использовать фюрера Третьего рейха в интересах английского имперского истеблишмента, чтобы пригрозить тем, кто нес угрозу Британской империи. Ведь насколько успешно Невилл Чемберлен вел свой бизнес, настолько мало он был способен понять австро-баварского эпигона британского мифотворца (проигравшего на бирже) — Хьюстона Стюарта Чемберлена.

Если тот из Чемберленов, которого звали Хьюстон, стремился противостоять страшной для него социальной революции, разоблачая стоящих за ней «недочеловеков», то Невилл Чемберлен, в свою очередь, пытался по возможности усилить намеренным и систематическим потворством Третьему рейху со стороны Англии контрреволюционную Германию Адольфа Гитлера — ученика Хьюстона Чемберлена. Невилл Чемберлен вышел из школы Альфреда Милнера, который среди твердолобых тори Великобритании считался «сильным человеком», подходящим для «чистки авгиевых конюшен парламентской демократии». В 1918 г. Милнер занимал пост военного министра. В марте 1917 г. Невилл Чемберлен был сильно обеспокоен победой демократии в России, а в сентябре того же года лорд Альфред Милнер оказывал помощь Корнилову, рассчитывая на свержение нового демократического режима. (Милнер резко отрицательно относился и к поддержке демократической революции в Германии в 1918 г. со стороны американского президента Вильсона.) Лорд Милнер рассматривал парламентаризм в частности и демократию в целом как помеху для империализма, а империю — как нечто жизненно важное для сохранения англосаксонской расы. Он «никогда не признавал прав оппозиции» и «полагал, что временное прекращение действия британской конституции… было бы полезно для эффективного развития империи». Еще в 1903 г. этот непопулярный (и принадлежавший в то время к меньшинству) империалист мечтал о «барабанщике», который мобилизует массы против демократии, за расовый империализм и контрреволюцию. «Может быть, однажды появится большой силы шарлатан, политический прохвост… лжец и пустобрех — но при этом любимец народа — который использует власть (добытую искусной демагогией) во имя национальных целей», — надеялся Альфред Милнер, сознавая, что хотя шанс и невелик, другого выхода все равно нет.^[1632]