Читать книгу - "Ликвидаторы КГБ - Александр Колпакиди"

К моменту прибытия Кузнецова в отряд охота на Коха уже шла полным ходом. Один за другим в штабе отряда разрабатывались планы его уничтожения. Один из таких планов носил название «Самодеятельность». В соответствии с ним группа бойцов в количестве 23 человек, под командованием Николая Кузнецова, переодетых в военную форму и владевших немецким языком, должна была произвести налет на резиденцию, что называется, «внаглую». Для этого группу специально обучали исполнять немецкие песни. Однако от плана пришлось отказаться — выяснилось, что немцы не такие уж дураки, и охрана резиденции поставлена должным образом.

Другой план предусматривал ликвидацию гауляйтера 20 апреля 1943 года на большом митинге по случаю дня рождения фюрера. Группа разведчиков во главе с Николаем Кузнецовым явилась на площадь. Они должны были забросать трибуну гранатами, а затем скрыться. Однако объект охоты в Ровно в тот день не приехал. Еще один план предусматривал ликвидацию Коха, который регулярно прилетал в Ровно из своей кенигсбергской резиденции, по дороге из аэропорта. В шести километрах от города, у села Тынное, была устроена засада. Но партизаны так и не дождались гауляйтера. Как оказалось, он срочно вылетел в Берлин, на похороны погибшего 2 мая 1943 года начальника штаба СА Лютце.

Тогда разведчики пошли на сложную агентурную комбинацию. Выяснилось, что дрессировщик собак Коха, обер-ефрейтор Шмидт, часто посещает ресторан «Дойче гоф» и испытывает большую нужду в деньгах, так как содержит дорогостоящую любовницу, некую Ядвигу. Эта Ядвига оказалась соседкой жены одного из агентов отряда, поляка Яна Каминского. Через нее Кузнецова — обер-лейтенанта Зиберта — свели со Шмидтом. Разведчик заказал у дрессировщика дорогостоящего щенка и щедро за него заплатил. Расположив таким образом к себе Шмидта, он поделился с ним своей «проблемой»: необходимо во что бы то ни стало оставить в Ровно «невесту» Зиберта — «фрейлейн Довгер, фольксдойче, отца которой убили партизаны».

Шмидту не составило особого труда помочь Кузнецову. Он передал заявление Зиберта, с просьбой об аудиенции у Коха, через адъютанта рейхскомиссара капитана Бабаха. Знаменитая впоследствии аудиенция, неоднократно описанная в литературе, состоялась 31 мая 1943 года. Первой неожиданностью для Кузнецова было то, что его и Довгер Кох принимал по очереди, а не вместе. Совершить покушение не представлялось никакой возможности. Вот как сам разведчик описал произошедшее:

«У меня в кармане на боевом взводе со снятым предохранителем лежал «вальтер» со спецпатронами, в кобуре еще один пистолет. В коридорчике перед кабинетом меня встретила черная ищейка, за мной шел один из приближенных. Войдя в кабинет, я увидел Коха, и перед ним двое, которые сели между мной и Кохом, третий стоял за моей спиной, за креслом черная собака. Беседа продолжалась около тридцати-сорока минут. Все время охранники как зачарованные смотрели на мои руки. Кох руки мне не подал, приветствовал издали поднятием руки, расстояние было метров пять. Между мной и Кохом сидели двое, и за моим креслом сидел еще один. Никакой поэтому возможности не было опустить руку в карман. Я был в летнем мундире, и гранаты со мной не было».

Неудача с покушением на Коха только подстегнула Кузнецова к дальнейшей деятельности по ликвидации руководителей гитлеровской администрации на территории Украины. Так как напуганный размахом партизанского движения Кох практически покинул Ровно, предпочитая отсиживаться в Кенигсберге, главным «объектом охоты» стал правительственный президент, заместитель гауляйтера Пауль Даргель. Под непосредственным руководством Медведева был составлен план его ликвидации, который и предстояло осуществить Кузнецову.

За несколько недель тщательного наблюдения распорядок дня и привычки Даргеля были хорошо изучены. Наблюдатели установили, что обедать он всегда ходил домой пешком, благо его особняк располагался в нескольких сотнях метров от здания рейхскомиссариата. При этом на улице выставлялась охрана, а самого заместителя Коха сопровождал адъютант с ярко-красной кожаной папкой в руках.

Уничтожить Даргеля должны были Кузнецов, Николай Струтинский и Иван Калинин. Струтинский уже не раз бывал в Ровно, хорошо изучил расположение улиц и к тому же умел превосходно водить машину. Задачей Калинина было достать автомобиль — он работал шофером ровенского гебитскомиссара доктора Веера и имел свободный доступ в гараж. Операцию по ликвидации Даргеля, получившую название «Дар», было решено провести 20 сентября 1943 года. В этот день Калинин взял из гаража светло-коричневый «Опель» с номерным знаком рейхскомиссариата Украины, на котором Кузнецов доехал до рейхскомиссариата. Остановившись в переулке, они стали ждать. Ровно в час тридцать из здания вышел военный чиновник, которого сопровождал майор с ярко-красным портфелем. Они успели сделать лишь несколько десятков шагов, как их нагнал светло-коричневый «Опель», из которого выскочил пехотный офицер и четыре раза выстрелил в чиновника и в адъютанта. После того как оба упали на землю, офицер вскочил в машину и скрылся с места происшествия.

Кузнецов и его спутники немедленно вернулись в отряд. А через несколько дней связные доставили номер ровенской газеты «Волинь», где было напечатано следующее сообщение: «В понедельник 20 сентября, в 13 часов 30 минут, на улице Шлосс в Ровно были убиты выстрелами сзади руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины, министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт Винтер. Те, кто дал убийце поручение, действовали по политическим мотивам».

Как оказалось, Кузнецов ошибся и ликвидировал не того чиновника. Позднее стало известно, что министериальрат Гель за несколько дней до покушения прибыл в Ровно из Берлина и на первых порах, по приглашению Даргеля, поселился в его особняке на Шлоссштрассе. Сам Даргель в этот день по какой-то серьезной причине задержался в рейхскомиссариате, а Гель вышел из здания в обычное время и был убит Кузнецовым.

Впрочем, командование отряда и руководство 4-го управления было довольно проведенной операцией. Министерский советник финансов Ганс Гель тоже являлся достаточно крупной и значимой фигурой. Кроме того, в результате этого теракта были скомпрометированы союзники немцев бандеровцы. Дело в том, что Кузнецов «обронил» на месте убийства бумажник, незадолго до этого изъятый у эмиссара ОУН, прибывшего из Берлина. В бумажнике находился паспорт с разрешением на поездку в Ровно, членский билет берлинской организации ОУН и директива (в виде личного письма) ее ответвлениям на Волыни и Подолии, а также 140 рейхсмарок, 20 американских долларов, несколько советских купюр по десять червонцев и три золотые царские десятки. Что касается директивы, то она была составлена в отряде Медведева и содержала указание: в связи с явным проигрышем Германией войны начать действовать и против немцев, чтобы хоть в последний момент как-то привлечь симпатии населения. В результате за причастность к убийству Геля и Винтера гитлеровцы арестовали, а затем расстреляли около тридцати видных националистов, а также сотрудников так называемого «Украинского гестапо».

Что же касается Даргеля, то охота на него была продолжена. 8 октября 1943 года Кузнецов, вместе со Струтинским, вновь подстерег немецкого чиновника около дома и несколько раз выстрелил в него. Однако Даргель опять остался невредим. И только с третьей попытки операция удалась. 20 октября 1943 года Кузнецов, как и в первый раз, на автомобиле подъехал к зданию рейхскомиссариата, а когда Даргель вышел на улицу, бросил в него гранату. В результате тот хотя и не был убит, но с сильной контузией надолго попал в госпиталь.