Читать книгу - "Фурцева - Леонид Млечин"

Врач московской скорой помощи Дрейцер записал в дневнике: «Двенадцать часов ночи. Тихо. Пьем чай. Коллега рассказывает, как его друг, старый артист, обнаружил шпиона. Человек этот отмеривал шагами расстояние от подстанции метро до углов улиц. Проделал он это несколько раз. Артист с помощью милиции его задержал и привел в комендатуру, где шпиона разоблачили».

Еще 6 июля 1941 года вышел указ президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Виновные карались тюремным заключением на срок от двух до пяти лет, «если это действие по своему характеру не влечет за собой по закону более тяжкого наказания». А уже 15 июля второму секретарю Московского обкома Борису Черноусову было доложено: «В отдельных районах области крайне медленно реализуется Указ Президиума Верховного Совета СССР об ответственности за распространение ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. В Шатурском районе из двадцати трех дел, поступивших в управление госбезопасности на нарушителей Указа от 6 июля, привлечено к ответственности только шесть человек…»

Населению было приказано сдать все радиоприемники. Исключение сделали только для чекистов и милиционеров. Но партийный аппарат сигнализировал об отсутствии бдительности в самих карательных органах: «Отдельные работники милиции организуют слушание немецких радиопередач. Оперуполномоченный районного отделения УНКВД Звенигородского района тов. Евтеев организовал слушание радиопередач немецких радиостанций, где присутствовали беспартийные сотрудники и после рассказывали содержание передач другим сотрудникам. Парторганизация райотдела УНКВД либерально подошла к обсуждению поведения члена ВКП(б) Евтеева, ограничившись объявлением ему выговора с выводом из состава партбюро…»

Враждебным слухом можно было назвать любые слова о бедственном положении на фронте, любое неодобрительное слово о командовании армии и тем более о партийном руководстве. Арестовали известного киноактера Бориса Федоровича Андреева. Его обвинили в том, что во время налета на Москву немецкой авиации он вел «контрреволюционную агитацию» и высказывал «террористические намерения». Борису Андрееву повезло — через несколько дней его отпустили. Видимо, Сталин к нему хорошо относился.

Будущего известного актера Петра Сергеевича Вельяминова арестовали за участие в мифической антисоветской организации «Возрождение России». Знакомый отца девушки, с которой он дружил, не сдал радиоприемник и слушал немецкие радиопередачи. Всех, с кем этот человек был связан, арестовали. Вельяминову было шестнадцать лет. Он провел в ГУЛАГе девять лет. Вышел на свободу в 1952 году. Учиться его не брали. Но разрешили поступить в местный театр. Так началась его актерская карьера. Заявление о реабилитации он рискнул подать только в 1984 году. Получил справку, и ему сразу же присвоили звание народного артиста России…

На пленуме горкома Александр Щербаков сообщил, что органы НКВД обнаружили «антисоветскую группу» в топливно-энергическом управлении Моссовета:

— Эта группа собиралась для контрреволюционных разговоров, рассказывали контрреволюционные анекдоты. На этой стадии их и застукали. Можно себе представить, что бы они делали дальше, когда бы они перешли к другим стадиям. Целое важнейшее управление оказалось в руках этих мерзавцев! Нужно беспощадно разоблачать врагов.

В реальности люди возмущались трусливой и негодной властью, допустившей немцев к Москве. Москвичи как раз проявили редкое мужество, оказались смелее своих начальников.

Екатерина Фурцева отвечала за школы, за работу с детьми, за летний отдых школьников. К тому же Фрунзенский район взял на себя шефство над подмосковной Истрой, которая оказалась фронтовым городом. Ни один город в Подмосковье не пострадал так сильно, как Истра. Отступая, немцы его сожгли. Богуславский и Фурцева отправили туда строителей, которые восстановили и оборудовали больницу, затем школу.

Секретарь горкома и обкома комсомола Николай Прокофьевич Красавченко обратился к партийному руководству столицы с предложениеи провести месячник по подготовке детских домов к зиме: «В городе Москве и Московской области имеется 140 детских домов, в которых воспитываются 14 200 детей… Особенно напряженное положение в большинстве детских домов с обеспечением топливом. Зимняя обувь и одежда для воспитанников детдомов имеется в недостаточном количестве, причем ввиду плохого качества установленный срок носки, как правило, не выдерживается. Для преодоления всех этих трудностей детским домам необходима широкая помощь…» В пример Николай Красавченко привел успешную работу Фрунзенского района: «Во Фрунзенском районе г. Москвы созданы бригады для ремонта детского дома, на предприятиях района организована починка и реставрация мебели (175 табуреток, 50 стульев, шкафов), изготовляется посуда (1600 столовых и чайных ложек, 200 тарелок, кухонная посуда и т. д.)…»

Каждую весну, перед летними каникулами, под председательством Фурцевой создавали районную лагерную комиссию. На заседания вызывали директоров предприятий, которые отчитывались о состоянии пионерских лагерей, о готовности их принять детей на отдых. Комиссия же утверждала начальников лагерей и их заместителей по воспитательной работе. Старших пионервожатых подбирал райком комсомола. Екатерина Алексеевна занималась и подготовкой школ к новому учебному году. Как второй секретарь отвечала и за жилищное строительство на территории района.

А положение с жильем в городе было отчаянным. После войны в столице создавались все новые ведомства, растущий аппарат требовал квартир, которых катастрофически не хватало. 4 марта 1946 года заведующий отделом городского хозяйства МГК Василий Михайлович Майоров отправил справку первому секретарю Георгию Попову — о неудовлетворительном состоянии дома 62 по улице Усачева и злоупотреблениях при распределении жилой площади:

«За последнее время от жильцов дома № 62 по улице Усачева, принадлежащего Московскому авиационно-технологическому институту наркомата авиационной промышленности, систематически поступают жалобы в ЦК ВКП(б), МГК ВКП(б) и Моссовет на бесхозяйственное содержание дома и незаконное разбазаривание жилой площади. В своих заявлениях жильцы сообщают, что в настоящее время институт производит массовое вселение в дом граждан, которые не имеют на это право.

В течение ряда лет институт совершенно не уделяет внимания нормальной эксплуатации дома, в результате чего дом как следует не отапливается, канализация в неисправном состоянии, электроосвещение нормально не работает, и все жители этого дома поставлены в крайне тяжелые жилищные условия… Температура в комнатах не превышает 5–7 градусов… На всех этажах в главном корпусе вместо двух уборных на 22 квартиры оставили по одной… Уборные находятся в антисанитарном состоянии и без резиновой обуви пользоваться ими невозможно… В силу того, что дом фактически не отапливается, электроэнергия расходуется варварски, во всех кухнях горят по 6–8 плиток, в комнатах установлены самодельные двух-трехкиловаттные печи…

Вместо наведения порядка в доме и создания жильцам нормальных бытовых условий руководство института без ведома Фрунзенского райисполкома и Моссовета втихомолку занялось незаконным переоборудованием помещения детского сада и бывшей столовой под индивидуальные квартиры для руководства института… Вместо прекращения работ по указанию Моссовета и Фрунзенского райисполкома директор института т. Попов и его заместитель т. Гордополов спешно организовали круглосуточные работы и дали указание начальнику ЖКО т. Корсик не пускать в дом представителей Моссовета, райисполкома и МГК ВКП(б)…