Читать книгу - "Крах тирана - Шапи Казиев"

Вернувшись в ставку с Кайтагским уцмием, Надир-шах чувствовал себя победителем. Он возгордился еще больше, когда для изъявления покорности прибыл и Акушинский кадий. Шах принял его ласково и щедро одарил.

Но сведения, получаемые шахом от лазутчиков, говорили о том, что кайтагцы и акушинцы отнюдь не смирились. Да еще Шахман нашептывал, что покорность владетелей – одна только видимость, а на деле они только тянут время, сговорившись с андалалцами и Хунзахским ханом.

Отчасти Шахман был прав. Надир-шах и сам чувствовал, что теряет власть над ходом войны, что не все происходит по его воле. Но он все еще верил, что вот-вот явятся с повинной вожди вольных аварских обществ и сам Мухаммад-хан Хунзахский, чтобы молить владыку мира принять их под свою корону. Но вскоре были получены сведения, что кадий Андалала и сыновья Сурхай-хана созывают со всего Дагестана джигитов. Люди к ним стекаются отовсюду.

– О чем они там толкуют? – спросил Надир Сурхай-хана. – Не о том ли, чтобы склонить головы и последовать твоему примеру?

– Мне это неизвестно, – пожал плечами Сурхай, уверенный, что сыновья его заняты вовсе не тем, о чем мечтает Надир.

– Как ты мог управлять таким большим ханством, да еще и Ширваном, – удивлялся Надир-шах, – если тебя не слушаются собственные сыновья?

– Они – мои дети, – сказал Сурхай. – Но в Дагестане свободу и честь чтут не меньше, чем родителей.

– Горе им и тебе, если они что-то замышляют и не поспешат явиться ко мне на службу! – в ярости кричал Надир. – Ты был ханом, Сурхай, и можешь им остаться, если поймешь: чтобы править этим миром, свободу нужно выжигать, как чуму.

Опасаясь, как бы вслед за сыновьями не исчез и сам Сурхай-хан, Надир велел отправить его жену Айшат в Дербент, где ее поместили в новом дворце, рядом с гаремом шаха.

Прощаясь с женой, Сурхай-хан наказал ей блюсти ханское достоинство даже в стане врага и не лить напрасно слез, ибо все совершается по воле всевышнего Аллаха. А на ее немой вопрос отвечал, что слугой Надира никогда не будет, если с ним что-нибудь случится, то сыновья их отомстят шаху за все.

Ночь Надир-шах провел в мучительных сомнениях. Ни утонченные яства, ни ласки прекрасных наложниц, ни вино и кальян не могли отвлечь его от тяжелых мыслей. Он чувствовал себя обманутым напрасными ожиданиями. Ему полегчало лишь к утру, когда он приказал бить палками слугу, допустившего, что его драгоценный щит – свидетельство великих побед Надир-шаха – успел запылиться.

Затем он велел Кайтагскому уцмию отправиться в свои земли и привести в шахское войско тысячу воинов и тысячу семей назначить к переселению в Персию. На этот раз шах посулил каждому такому семейству по буйволу и повозке для домашнего скарба, по быку и корове, по пять овец и по хорошему ковру, а также пропитание и деньги на обзаведение хозяйством в Персии.

Уцмий пообещал, что непременно все исполнит, и отбыл из ставки шаха.

К полудню огромное войско Надир-шаха выступило в сторону Андалала и на следующий день остановилось на плато Турчидаг.

Первым делом у горы Чалда, над каменной грядой у края плато, был возведен шатер падишаха. Он был из черного атласа, опоясан золотой каймой с самоцветами и увенчан знаменем с персидским львом. Рядом расположился красный шатер гарема. Все вместе было огорожено каменным валом, за которым выстроились ряды шахской гвардии.

Отсюда открывался чудесный вид на горы, долины, реки и аулы вольного общества Андалал.

На расстоянии полета стрелы от шатра падишаха начало располагаться войско. По заведенному порядку полки стояли отдельными лагерями, палатки воинов разбивались вокруг шатров их командиров. Вьюки, повозки, орудия – все имело свои определенные места.

Кони, верблюды и мулы были отпущены на богатые пастбища.

К вечеру было занято почти все плато, и в небо начал подниматься дым костров, на которых готовилась пища.

Уже вечерело. Над гористой Андалалской долиной поднималась большая луна и загорались звезды.

– Все, что я вижу, будет моим, – убеждал себя Надир-шах, всматриваясь в тающие в сумерках просторы. – Звезды обещали мне удачу. Они всегда обещают удачу, потому что ими управляет мой звездочет. Добрые небесные знамения – его хлеб. Он кормит меня надеждами на их благоприятное расположение. А я предпочитаю ему верить. Потому они, наверное, и сбываются. Прежний астролог как-то разглядел в небе мое поражение, но когда его посадили в глубокую яму, он сразу увидел мою счастливую звезду. Он все еще там, в яме. Если он не предвидел, что случится с ним самим, то как я могу ему доверять? Он был слишком учен, чтобы понять, что не звезды управляют судьбою владыки, они лишь освещают его победоносный путь.

Но ярче звезд горели на вершинах Андалала сигнальные огни, возвещая народу, что враг уже близок. А на башне аула Шулани – главном дозорном пункте андалалцев – не только пылал большой костер, но и грохотали тревожные барабаны.