Читать книгу - "Северная война, или Блицкриг по-русски - Вячеслав Красиков"

Таким образом, выходит, что достижения Петра Великого на чисто батальном поприще весьма неоднозначны. С одной стороны, его долгий путь сквозь Северную войну — это дорога честного солдата-труженика. Она не была прямой и гладкой. Но, оступаясь и падая, царь каждый раз заставлял себя подниматься и идти дальше, заняв в итоге вполне достойное место (учитывая глубину «подвала», из которого ему пришлось начать свое восхождение) — где-то в середине галереи генералов первой четверти XVIII в.

С адмиральскими подвигами российского самодержца дело обстоит сложнее. Все-таки победы армейского флота, одержанные под его руководством, нельзя равнять с противоборством эскадр открытого моря. Они с русской стороны огненного испытания настоящим противником так и не прошли. Впрочем, и на суше тактические достижения царя весьма спорны. Но Петр выиграл-таки свою главную в жизни войну. Чем, между прочим, не могут похвастаться, даже такие общепризнанные гении военного искусства, как Фридрих Великий или Наполеон. Причем выиграл, начав ее, в сущности, без армии — с вооруженной толпой, а закончил во главе весьма боеспособных войск — случай в мировой практике исключительный.

Главный же исторический урок Петра Великого заключается в том, что он указал единственно возможный путь качественного улучшения дел в российской армии — путь массового приглашения в нее западных военных специалистов. Вся последующая история отечественных вооруженных сил убедительно продемонстрировала, что как только европейская «подпитка» прекращалась, начинались застой и деградация^[141]. Совсем как в басне: «А вы, друзья, как ни садитесь…»

Ну а в памяти потомков образ Петра I на протяжении минувших после его эпохи столетий постоянно менялся. В XVIII и до последней трети XIX вв. официальная трактовка диктовала идеализированную версию так называемого «отца отечества». Если перевести ее в современные понятия, то можно сказать, что она представляла собой вариант всемогущего супермена, не имевшего недостатков и всегда знавшего ответы на любые вопросы. Но в период либеральных реформ Александра II (когда появилась возможность критического обсуждения подобных тем) с подачи наиболее ортодоксальной части славянофилов в общественное мнение потихоньку начал внедряться и неофициальный взгляд на «царственного плотника», как на жестокого деспота — сыноубийцу и гонителя православной Руси.

Этот процесс получил дополнительный импульс после октября 1917 г., когда большевики вновь ввели в России «единомыслие». Кардинально переписывая всю историю, соратники Ленина взяли за основу славянофильское восприятие «царя-антихриста». И даже усилили его негативную составляющую, превратив еще недавно безупречного «Северного Самсона» в примитивного эксплуататора-кровопийцу и сифилитика. Так продолжалось до середины 30-х гг. XX столетия, когда политическая атмосфера в стране опять поменялась.

Сталин, начав энергичную подготовку к «последнему и решительному бою» с «миром капитала», решил, что народу в столь ответственной ситуации необходима серьезная националистическая «прививка». В результате царя-западника вернули в официальные положительные герои. Но не «старорежимной иконой», а своего рода революционером-большевиком (гонявшим трутней-бояр и отбиравшим колокола у глупых попов), который к тому же обзавелся замашками хитрована-патриота. Пересиливая нелюбовь к злобным и лукавым европейцам, он заманивает их к себе на службу. И в то же время мечтает о том сладком дне, когда, выудив у иностранцев все необходимые секреты, выгонит эту «шушеру» вон^[142]. В подобной «аранжировке» клон «Медного всадника» через посредство художественной литературы с кинематографом и вложили в головы подавляющего большинства советских граждан сталинские «инженеры человеческих душ».

Следующей перелицовки общественно-значимого портрета Петра I пришлось ждать несколько десятилетий. В суматошную хрущевскую «оттепель», видимо, так и не решили, как идеологически полезней будет «подправить» образ первого российского императора. А в застойном брежневском «болоте» эту проблему вообще отпустили, как говорится, «на самотек». Что незамедлительно пошло ей на пользу. Наряду с прежним ассортиментом национал-большевистского «ширпотреба» уже в 70-е гг. прошлого столетия увидели свет очень интересные работы некоторых историков^[143], где личность выдающегося реформатора начала обретать все свои истинные, в том числе и противоречивые, черты. Но затем грянула горбачевская «перестройка», сменившаяся разгулом демократии по-русски, когда каждый бульварный журнальчик или желтая газетенка считали долгом представить на суд читателей собственную «реконструкцию» фигуры Петра I, выполненную в виде очередного монстра. Впрочем, вполне возможно, что на сей счет в самом ближайшем будущем вновь поступят четкие указания. Говорят, что у нынешнего президента России в кабинете постоянно висит портрет основателя его родного города…