Читать книгу - "В пасти Дракона - Александр Красницкий"

Кто может знать, какой ход приняли бы события, если бы не было в Таку русских, но раз несчастье совершилось, приходилось исправлять его последствия, как бы это ни было тяжело. Русские не оставили Пекин, но и Уссурийский край, и Приамурье, и сооружённая русскими трудами и на русские деньги Великая Сибирская Магистраль не остались беззащитными.

Только что загремели на Амуре и на магистрали китайские пушки, привезённые из Германии, и раздалась трескотня винчестеров и маузеров, как грозною тучей полетели на защиту родной славы и родного достояния стаи русских орлов.

Из Забайкалья от Абагая туда победоносно шёл со своим отрядом генерал Орлов на Хайлар, а затем и на Цицикар в гости к хвастуну Шеу. Изящный петербуржец, до того разбиравший по косточкам и со своей кафедры в военной академии, и на публичных лекциях, и в многотомных сочинениях подвиги великих героев России, генерал Орлов подтверждал, что он способен побеждать врагов не только на бумаге, но и на поле брани. С Амура тоже к Шеу, навестить и научить его, шёл генерал Ренненкампф. На выручку доблестных харбинцев из Хабаровска, вверх по Сунгари, направлялся генерал Сахаров с отрядом беззаветных храбрецов. С юга Уссурийского края пошли на Гирин генералы Айгустов и Чичагов, и, наконец, генерал Флейшер очищал от неприятелей Ляодунский полуостров, чтобы затем овладеть Мукденом, откуда распространился по Маньчжурии призыв к войне.

Всё это были силы очень внушительные, с которыми не только что китайцам, но и никому в мире не по плечу была бы борьба...

Управившись с Сахалином, стрелки и казаки немедленно же тронулись на Айгун. Нужно было уничтожить этот оплот китайской силы на Амуре, и медлить не следовало. Да и люди так и рвались в бой. В Сахалине они нашли голову одного из своих, рядового местной команды Благовещенска Филиппа Калинина. Несчастный попался в руки китайцам во время одной из вылазок в начале осады, и его сочли без вести пропавшим.

Ропот, грозный, говоривший о близком возмездии, так и понёсся по рядам солдат, когда они увидели голову товарища. Калинин был общим любимцем, и солдаты не могли без содрогания смотреть на то, что от него осталось.

— Эх, сердяга! — тихо говорили стрелки. — Царство тебе Небесное, мученику! А уж мы... Только бы добраться!

Путь к Айгуну был преграждён пологим горным хребтом Кулишан. Это была весьма выгодная для защиты позиция. Местность впереди была совершенно открытая, с прекрасным обстрелом на две версты. Перед перевалом было широкое тонкое болото. Здесь-то, на Кулишане, и засели китайцы, укрепив свою позицию ложементами и пушками.

Во главе нашего отряда шли генералы Грибский и Субботич. Они сразу поняли ситуацию и составили план действий.

— Цепь, вперёд! — раздалась команда.

Тотчас же от 14-го стрелкового полка двинулись раскинутые цепью роты, привлекая на себя внимание китайцев, не замедливших встретить стрелков градом пуль.

— На правый фланг в обход две роты 2-го батальона, на левый — казачья сотня Волкова! Неприятеля обойти и выбить. С Богом!

Словно не в грозное боевое дело, а на красивый манёвр собралась сотня казаков и, расстилаясь по земле, на рысях помчалась, забирая влево. Занявшиеся стрелковой цепью китайцы даже и не заметили этого прекрасно выполненного обходного движения. Вдруг позади них раздались устрашающие гиканье и свист и вслед за тем — могучее, грозное «ура!». Это Волков выскочил со своей сотней в тыл неприятелю. У сотника была лучшая лошадь в отряде. Он нёсся ветром впереди своих людей. Только двое казаков поспевали за ним, остальные скакали на довольно значительном расстоянии.

Китайцы, сначала ополоумевшие, опомнились и пришли в себя...

— Братцы, родимые! Длиннокосые уходят, не пускай! — кричал Волков, видя, что китайцы, бросив орудия, бегут с позиции.

С обнажённой шашкой он наскочил на одного из них, сидевшего на передке орудия, но в тот момент, когда уже шашка взвилась над головой китайца, вдруг что-то громыхнуло, рвануло, и Волкова и двух казаков, а также китайца заволокли клубы густого порохового дыма...

Когда он несколько рассеялся, на земле трепетала куча окровавленного мяса и костей... Это китаец, увидев перед собой лицом к лицу смерть, взорвал пороховой ящик. Он погиб сам, и вместе с ним погибли трое русских героев.

Чуть не плача, подобрали подоспевшие казаки то, что осталось от их сотника и товарищей, отнесли эти останки в сторону и накрыли их одной шинелью...

Мир праху этих незаметных героев, жизнь свою положивших во славу Родины! Да будет легка им земля! Они погибли трое, но своей гибелью дали время подоспевшим справа стрелкам выбить без потерь для себя врага с его опасной для наступающих позиции.

Кулишанские высоты, защищавшие Айгун, были взяты без особых потерь. Путь на Маньчжурию из Благовещенска был открыт.

Отряд перевалил за Кулишан и стал бивуаком. До Айгуна остались всего 15 вёрст, и солдатам перед боем требовалось отдохнуть.

Генералы Грибский и Субботич расположились прямо на земле в небольшом шатре. Офицеры уже устроились около своих «походных собраний»: столик, на нём самовар, скромная закуска, вина, а вокруг столика сами Я притомившиеся походом люди, кто на барабане, кто на явившемся откуда-то обрубке дерева, кто на ковре, а кто и прямо на земле. Кругом оживление, толки, разговоры о предстоящем бое.

Адъютант уже обнёс диспозицию боя под Айгуном, и теперь её обсуждали на все лады.

— Уходят китайцы на Цицикар! слышалось среди офицеров.

— Осталось и для нас довольно... Слышали диспозицию? Их силы в шести верстах от нас по Айгуно-Цицикарской дороге... Будет жаркое дело... Эх! Кто-то завтра в эту пору будет за этим столом чаек попивать?

— Завтра и увидим... в два часа пойдём.

— Не поспеть к Айгуну засветло...

— Ничего не поделаешь, людям нужно дать отдых... Все утомлены донельзя. Вон даже казаков в разъезд не высылали — лошади не идут...

— А на аванпостах кто?

— Запасной батальон... Стоит сходить посмотреть.

— А что такое?

— Маскарад да и только!

В самом деле, последние аванпосты, верстах в полутора от лагеря, содержали роты запасного батальона. Если поглядеть со стороны, то нельзя было бы и подумать, что стоявшие здесь люди — христолюбивое воинство. Полная смесь одежд и лиц. Одни из воинов в картузе, другой — в поярковой шляпе. Кос у кого на голове соломенная панама. Мундиров ни у кого. Вместо них — рубахи-косоворотки всех цветов. Пестрота полнейшая, однообразия никакого. Это собранные на скорую руку ратники. Среди них и благовещенские приказчики, и крестьяне из партии переселенцев, и приисковые рабочие, и даже «спиртоносы», в обыкновенное время старавшиеся не попадаться на глаза властям предержащим, но теперь о ставшие, благодаря своему знанию местности, чуть ли 36 не хозяевами положения. Все эти люди необыкновенно оживлены. Понимают они, что призваны все на защиту русского дела, и неё, как один, готовы отдать жизнь за успех этого предприятия.