Читать книгу - "Сокровище альбигойцев - Морис Магр"

— Что это за богиня, — спросил я однажды, указывая на отполированное до белизны каменное лицо на алтаре, — и как она могла сохраниться в аббатстве?

— Среди первых христиан были просвещенные монахи, понимавшие знаки древних богов. Это богиня Иликсона, душа, устремленная к божественному. Ее узнают по пиренейской серне и выдре, эти животные всегда сопровождают ее. Чтобы сохранить белизну, знак чистоты, простодушный скульптор отполировал камень совершенно особым образом.

— А что означает вон тот камень, — продолжал расспрашивать я, — напоминающий указатель, какие встречаются на перекрестках дорог?

И я подошел к камню с изображением загадочного колеса, образованного двумя линиями, разомкнутыми в трех местах. Похожий знак уже привлекал мое внимание в лесу Крабьюль.

— Знак на камне указывает дорогу, по которой надо идти, но эта дорога не ведет ни в одну из известных нам сторон. Когда-то этот знак вырезали люди, прибывшие с Востока. В нем была сконцентрирована безграничная мудрость. Но смысл его утерян. Святой Грааль также является словом утраченного языка. Видишь ли, пиренейская серна и белая выдра, символический рисунок на перекрестке и божественная кровь совершенного человека на дне чаши — явления одного порядка. Люди нашли чистоту, совершенство, любовь и теперь передают их из поколения в поколение.

К Исааку Андреа никто никогда не приходил в гости, иногда меня это удивляло. Неужели у него не было друзей или приятелей, хотя бы чуть-чуть похожих на него?

Однажды, когда мы, завершив подсчеты расстояний между планетами, заговорили о путешествиях, совершаемых душой после смерти, я спросил его:

— Разве мы одни ищем Грааль?

— Есть и другие, — ответил он, — но их очень мало. И повстречаться с ними неимоверно трудно.

На минуту он умолк, а потом добавил:

— Мы с ними не повстречаемся никогда.

Так вот, в тот же день, когда Исаак Андреа отправился к себе в библиотеку, а я в одиночестве гулял по саду, я увидел на дорожке огромную свежесрезанную розу. Розовые кусты в саду давно отцвели, и розу могли перебросить только через стену.

Я тотчас вспомнил, как несколько минут назад мне послышался конский топот. Я помчался к алтарю богини Иликсоны, откуда открывался самый прекрасный вид, и вдалеке, за последним из обрамлявших аллею кипарисов, на дороге, ведущей к Гаронне, увидел силуэты четырех всадников — их черные плащи развевались на ветру…

Я позвал Исаака Андреа и протянул ему розу. Он взял ее, поднял вверх, в сторону заходящего солнца, и прошептал:

— Роза!

Я указал ему на исчезавших за поворотом дороги всадников, и он внимательно проследил за ними взглядом.

— Да, это они, — вполголоса произнес он. — Они постоянно в пути. Но есть еще и другие.

— Какие другие?

— Разве ты никогда не просыпался с ощущением, что стал лучше, что твоя жизнь и твои чувства тоже стали лучше и что за время твоего сна произошли приятные и замечательные события?

— Да, такое со мной случалось.

— Я сам часто испытывал подобные ощущения. Словно к нам в душу бросили невидимую розу и она украсила ее. Но кто бросил эту розу, кто этот невидимый благодетель? Возможно, он промелькнет перед нами, когда мы пойдем по берегу — уже не Гаронны, а реки мертвых. Впрочем, что это изменит? Так стоит ли искать дальше? Возможно, далеко в горах ты отыщешь какой-нибудь новый Грааль, спрятанный там безумным рыцарем. Но как знать, не является ли эта роза символом прекрасного, неповторимого постоянства нашей жестокой жизни, предшествующей неведомой смерти? Не частица ли это красоты, оброненной мимоходом путником, которого мы никогда не узнаем, но который любит нас как брат?

Гильом из Туделы
ПЕСНЬ О КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ ПРОТИВ АЛЬБИГОЙЦЕВ
(XIII в.)
Перевод со староокситанского И. Белавина

Перевод осуществлен по изданию: La Chanson de la Croisade Albigeoise éditée et traduite du provençal par E. Martin-Chabot. T. I, II, III. P.: Les Belles Lettres, 1973–1976.

«Песнь о крестовом походе против альбигойцев», написанная на основе свидетельств очевидцев, соединила в себе историческую достоверность с художественным отражением тех далеких событий. У «Песни» два автора. Первый, католик Гильом из Туделы (городка в испанской части Наварры), неторопливо излагает события 1208–1213 гг. Второй автор, имя которого осталось неизвестным, продолжает излагать события вплоть до июня 1219 г. Не затрагивая вопросов веры, аноним выступает ярым сторонником графов Тулузских; для него армия Монфора является ордой обуреваемых гордыней завоевателей.

Приведенные ниже лессы принадлежат перу Гильома из Туделы и повествуют о гибели Безье, об осаде Каркассонна и о печальной гибели виконта Безьерского.

Лесса XVIII

Под праздник, что дарует нам святая Магдалина[45],

Войсками, что привел аббат[46], была полна долина

У стен Безье и вдоль реки с ее песчаным лоном.

Зашлись сердца у горожан, к тому досель несклонных,

Ведь в годы древних битв и свар, чему виной — Елена,

Такого войска Менелай не собирал в Микенах[47],

Столь пышной знати не могла иметь ничья корона,

Кроме французской, не нашлось ни одного барона,

Кто б здесь не пробыл сорок дней[48](лишь кроме графа Брена).

Удар судьбы для горожан был словно в сердце рана,

Лишились разума они, столь поступая странно.

Кто им советовал? Кому вручили жизнь мужланы?

Бедняги были, видит Бог, глупы определенно

И не разумнее Кита, в чьем чреве плыл Иона,

Пошли на вылазку они, держась такого плана:

На пики вздернув белый холст, как белый флаг, смутьяны,

Горланя, мчались на войска. Так от межи овсяной

Гоняют птиц, пугая их маханьем тряпки рваной

При свете утренней зари.

Лесса XIX

Встав поутру, вожак всех слуг[49]себе сказал: «Смотри!»