Читать книгу - "Виктор Тихонов творец "Красной машины". КГБ играет в хоккей - Федор Раззаков"

12 сентября 1977 года, понедельник, квартира полковника Эрнеста Спрогиса

Спрогис почистил зубы и, выйдя из ванной комнаты, собирался уже ложиться спать, когда в коридоре его квартиры зазвонил телефон. Наученный многолетним опытом оперативной работы, Спрогис сразу понял, что этот звонок не случайный — случилось какое-то ЧП. И угадал. Звонил замначальника «семерки» — 7-го управления:

— Эрнест Леонардович, мои орлы час назад потеряли Забияку, — сообщил он.

Под этим агентурным псевдонимом скрывался не кто иной, как Борис Александров.

— Как потеряли, почему? — поинтересовался Спрогис.

— Он с приятелем ужинал в ресторане Аэровокзала, когда к нему за столик подсела какая-то девица. Спустя несколько минут Забияка вышел на улицу и сел в «Жигули» зеленого цвета, госномер 17–92 МОТ. В автомобиле его кто-то поджидал — мои орлы различили силуэт мужчины на заднем сидении. Их разговор продлился около получаса, после чего они отправились домой к Забияке. Пробыли там десять минут и снова куда-то поехали. Именно в этот момент мои орлы и «засветились». Началась погоня. В районе набережной «Жигули» сумели оторваться. Как выяснили потом мои орлы, этот «жигуленок» был угнан от метро «Бауманская» сегодня днем. Принадлежит инженеру Пронину Андрею Ивановичу.

— А что за девица подсела к Забияке, выяснили? — спросил Спрогис, присаживаясь на стул возле тумбочки с телефоном.

— Как раз занимаемся этим. Двое оперативных сотрудников посланы по адресу приятеля Забияки, с которым они сидели в ресторане Аэровокзала. С минуты на минуту они должны сообщить о результатах своей поездки.

— Хорошо, я через полчаса буду на месте, — сказал Спрогис и положил трубку на аппарат.

После чего прошел в спальную комнату и сообщил своей жене, которая уже лежала в постели, накрывшись одеялом, и при свете ночника читала журнал «Работница».

— Дорогая, мне нужно срочно вернуться на службу.

— А без тебя, естественно, никак нельзя? — глядя поверх очков на супруга, спросила женщина.

Обескураженный муж в ответ лишь развел руками.

12 сентября 1977 года, понедельник, площадь Дзержинского, КГБ СССР

Когда Спрогис приехал на Лубянку и поднялся к своему кабинету, у дверей его уже дожидались двое оперативников, которые ездили к Александру Лобанову. Один из оперов сообщил:

— Девушку зовут Вероника. Судя по всему, эта та самая девица, которая вместе с Александровым участвовала в поимке преступника в феврале этого года.

— Адрес ее известен?

— Нам — нет, но в МУРе он наверняка есть. У старшего инспектора угро Алексея Игнатова, который вел это дело. Но дежурный на Петровке сообщил нам, что он сейчас на задании.

— Нет, значит, муровцам покоя по ночам, как и нам, — глубокомысленно изрек Спрогис. — Ну, и что это за задание?

— Какой-то пьянчуга с охотничьим ружьем забаррикадировался в своей квартире и взял в заложники всю семью — жену и двух малолетних детей. Участкового, который пришел его усмирять, ранил в плечо. Короче, серьезная заварушка.

— Адрес известен?

— Да, это недалеко от нас — в Колпачном переулке.

— Едем туда, — принял решение Спрогис, так и не воспользовавшись ключами от своего кабинета, которые он все время разговора держал в руках.

12 сентября 1977 года, понедельник, Колпачный переулок

Когда Игнатов и двое его коллег по убойному отделу МУРа подъехали к пятиэтажке, в одной из квартир которой на последнем этаже засел пьяный стрелок, ранивший участкового, там уже собралось чуть ли не все местное отделение милиции во главе с его начальником — майором Игнатием Забелиным. Милиционеры стояли на лестничной площадке четвертого этажа и обсуждали создавшуюся ситуацию. А она была сложной. Преступник был явно невменяем и на все просьбы сложить оружие и сдаться отвечал матерной бранью, а однажды взял и пальнул через дверь картечью. После чего пригрозил: дескать, если кто-то сунется к нему — убьет не только визитеров, но и своих домочадцев. А те в это время сидели в дальней комнате и беззвучно плакали, опасаясь, что любой шум с их стороны еще больше озлобит обезумевшего главу семейства.

Подойдя к начальнику отделения, Игнатов представился и, выслушав рассказ Забелина, спросил:

— Балкон у этого стрелка имеется?

— А как же — выходит на улицу, — ответил майор. — Он с него тоже пару раз пальнул — хорошо, что никого на улице не было.

— Балкон застекленный или открытый?

— Откуда у этого алкаша деньги на остекление? А тебе, капитан, это зачем?

— Хочу его через балкон взять, — ответил Игнатов, закуривая сигарету. — Но для этого мне веревка крепкая нужна. У твоих ребят такая имеется?

— Откуда? — пожал плечами майор. — Может, у соседей поспрашивать?

Про соседей было сказано не случайно. Несмотря на позднее время — было уже за полночь — практически весь подъезд был на ногах, поднятый выстрелами. Люди толпились на лестничных площадках своих этажей и горячо обсуждали происходящее. Вот к ним и направился Игнатов.

Когда он спросил про веревку, вперед вышел мужчина, примерно одного с ним возраста, и, назвавшись Иваном, сообщил:

— Есть у меня моток веревки — мы на ней летом во дворе белье развешиваем.

— А вы на каком этаже живете?

— На пятом — напротив этого ненормального.

— И что он за человек? — поинтересовался Игнатов.

— Одно слово — урод. Зимой снега не выпросишь — жадный до неприличия.

— А буянит часто?

— Раз в месяц железно закатывает концерты. Жену свою с детьми гоняет так, что дым коромыслом. Но чтоб такое, как сегодня — это впервые. Наверное, совсем крыша у мужика поехала от бормотухи.

— А вход на чердак у вас открыт или за дворником придется идти? — спросил Игнатов, туша сигарету о подоконник и выбрасывая окурок в открытую форточку.

— Зачем дворник — открыт он. Так нести веревку?

Спустя несколько минут Игнатов, оставив двух своих коллег внизу и дав им задание следить за дверью стрелка, отправился на чердак. За ним увязался и Иван, который нес в руках веревочный моток. Выйдя на крышу, муровец осторожно подошел к ее краю в том самом месте, где внизу был балкон стрелка. Стояла тихая сентябрьская ночь и легкие порывы ветра теребили волосы на голове муровца, когда он, крепко держась за поручень, глядел вниз. Там, на расстояние примерно пяти-семи метров от края крыши, находился балкон стрелка — открытый и наполовину заваленный каким-то хламом.

— Ну, что там? — поинтересовался Иван, стоявший за спиной муровца.

— Тишина за Рогожской заставой, — ответил Игнатов, возвращаясь к своему добровольному помощнику.

Взяв у него веревку, он стал осматриваться, ища приспособление, за которое можно было привязать один из ее концов.