Читать книгу - "Экспедиция надежды - Хавьер Моро"

он задрожал всем телом, почувствовав себя обессиленным и странно опустошенным. И тогда епископ закрыл глаза. Как же быстротечен экстаз! Исабель в задумчивости молчала, гадая, какими будут первые слова мужчины, прижимающего ее к себе. Слова раскаяния? Удалось ли ему в этом любовном акте лишь обрести некую компенсацию за все, от чего он отказывался в жизни? Или же он, наконец, осознает, что пришел в этот мир мужчиной, и поиски божественного вовсе не требуют отрицания любви? Счастье было рядом, прямо здесь, и она ощущала это с такой силой, как никогда прежде.

Когда епископ открыл глаза, она увидела в его взгляде ответ на свои вопросы. Это был все тот же взгляд, полный любви, но в нем не читалось ни следа борьбы с собой; казалось, прелат парит в только что обретенном раю, освобожденный от бесплодной битвы, побежденный и сложивший оружие. Но как же прекрасен был вкус этого поражения! Для него явилось откровением, что близость с женщиной может дарить столь глубокую радость.

– Я не хочу расставаться с тобой, – шепнул он ей.

И тут Исабель окончательно убедилась, что ее место в мире находится именно здесь.

Их встречи проходили тем более страстно, что виделись они нерегулярно и жили далеко друг от друга. Хранить тайну их отношений было столь же трудно, сколь и необходимо; знала о них только служанка, после того, как случайно застигла их вместе среди ночи. Но Исабель не пришлось ни о чем ее просить: она твердо верила в преданность индианки. Так что Исабель привыкла к внезапным появлениям дона Рикардо и к долгому ожиданию, смирившись с мыслью, что они всегда будут любить друг друга тайком. Более трудным принятие такого положения дел стало для епископа, и до конца своих дней он станет мучиться угрызениями совести, не сумев примирить в душе церковное служение с запретной любовью. Но он вовсе не обделял вниманием подопечных. Разве добрый пастырь не готов положить жизнь за своих агнцев? Много лет он руководил своей паствой: в одной деревне примирил супругов, в другой – разрешил спор, в третьей – наставил верующих на путь истинный… На его пожертвования ремонтировали церкви, обустраивали дома призрения, чинили мосты и дороги, а также он всегда склонял самых состоятельных прихожан щедро давать на церковные нужды. Он имел славу заступника индейцев, защищавшего их от злоупотреблений и насилия.

Исабель больше не думала ни о замужестве, ни о возвращении в Испанию, ни о праздном существовании добропорядочной сеньоры. Все это было не для нее. Та жизнь, которую уготовила ей судьба, полностью ее устраивала: пусть она и не может наслаждаться любовью так, как ей хотелось бы, зато где бы она смогла найти другого такого ангела-хранителя, как дон Рикардо? В каком уголке земного шара ее детям открывалось бы столько возможностей? Помимо того, она целиком отдавалась своему медицинскому призванию, с каждым годом приобретая опыт и проявляя все больше таланта.

76

Четырнадцатого августа 1806 года Франсиско Хавьер Бальмис прибыл в Лиссабон на борту корабля «Бом Хесус де Алем», следовавшего из Макао через остров Святой Елены. Он вез с собой более трехсот зарисовок образцов флоры Юго-Восточной Азии и десять ящиков самых ценных лечебных растений из Китая, чтобы обогатить коллекцию Королевского Ботанического сада в Мадриде[83]. Помимо того, в его багаж входило некоторое количество товаров, купленных в Кантоне с целью их перепродажи в Испании, чтобы хоть частично возместить восемьдесят тысяч реалов собственных средств, вложенных ради успешного окончания путешествия: двести фунтов чая, двадцать поддонов и шесть коробок фарфора и восемь поддонов изделий из слоновой кости. Чего у него не было, так это денег, даже на то, чтобы добраться до Мадрида. Посол Испании в Португалии сжалился над ним и одолжил пятнадцать тысяч реалов, чтобы заплатить капитану судна за билет и нанять упряжку лошадей до столицы монархии.

Путешествие обернулось еще одной одиссеей. Вынужденный в одиночку заниматься тремя перепуганными филиппинскими мальчишками, ослабевший и страдающий от болей, Бальмис все же сумел вакцинировать одного из детей во время тайфуна, потрепавшего фрегат «Дилигенсия». Остаток времени он провел в непрерывных молитвах, взывая к милосердию высших сил, чтобы они не дали гигантской волне потопить корабль. Судно дрейфовало шесть дней; затем ветер стих, но не улеглась тревога выживших, поскольку возникла новая опасность: китайские пираты и грабители бороздили эти моря после шторма в поисках поживы после кораблекрушений. И вновь судьба оказалась на стороне путешественников. Бальмис действительно родился под счастливой звездой: китайская рыбацкая шхуна пришла к ним на помощь и забрала на борт уцелевших пассажиров и команду. В Макао их с распростертыми объятиями встретили епископ Гоа и министр дон Мигель де Арриага да Силвейра; они вызвались добровольцами для первой вакцинации, и этот пример нашел такой отклик среди населения, что ему последовали сотни мужчин, женщин и детей. Спустя три недели, четко наладив воспроизводство вакцины в этой португальской колонии, Бальмис решил отправиться в Кантон, где существовала угроза эпидемии. Он нашел китайского подростка для транспортировки вируса, заплатил из собственного кармана триста одиннадцать песо за расходы на содержание и одежду мальчика, а также вручил небольшую сумму его родителям. Но прием в Кантоне не имел ничего общего с теплой встречей в Макао. Там ему снова пришлось столкнуться с препонами, чинимыми представителями Королевской Филиппинской компании, которых подстрекал против Бальмиса манильский губернатор Агилар. За полтора месяца своего пребывания доктор смог вакцинировать только двадцать одного человека. Вернувшись в Макао тридцатого ноября 1805 года, через несколько дней Бальмис взошел на борт судна «Бом Хесус де Алем», направлявшегося в Лиссабон.

Теперь, завершив кругосветное путешествие, он возвращался в Мадрид, – с изрядно подточенным здоровьем, но с глубоким удовлетворением от хорошо сделанной работы. На улицах царила привычная атмосфера веселья и деловитой суеты, словно народ старался забыть об угрозе французского вторжения и упадка, который переживала империя. По собственному опыту общения с властями предержащими, Бальмис не сомневался, что в конце концов в этой империи солнце все-таки однажды зайдет…

Прошло всего лишь три года с тех пор, как он покинул Мадрид вместе с детьми из столичного приюта, но сейчас они казались ему вечностью. Бальмис снова поднимался по лестнице своего дома, обливаясь потом, – столица все еще плавилась от удушающей жары. Никто его не встречал, и сам он тоже никого не ждал. Бальмис не строил иллюзий в отношении соотечественников, не соизволивших выразить признательность человеку за услуги, оказанные им обществу. В одинокой тишине он вспоминал триумфальные встречи во время путешествия. Как всегда, дольше всего в