Читать книгу - "Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк"

— Ну да. Папа очень любил баклажаны. Еще со времен мамы. Она и меня их готовить научила, — подтвердил Лёвушка — с непроходящим удивлением.

— Ещё раз спрашиваю: на кухне, кроме тебя и его, кто-то мог хозяйничать?

Лёвушка переглянулся с Аськой.

— Дядя Вить! — взмолился он. — К чему вы всё это?

— К тому, что твой отец, Зиновий Иосифович Плескач, был убит! — впившись цепким взглядом в Лёвушку, отчеканил Заманский.

Лёвушка посерел. Аська вскрикнула.

— Отравлен белым фосфором, — уточнил Заманский.

— Так спички же! — напомнил Лёвушка.

— Спички — прикрытие. Они уж лет сто безвредны. Яд был подмешан в баклажаны… А ты не знал? — снасмешничал Заманский.

Лёвушка обмер. Машинально отер пот со лба.

— Дядя Вить, что вы так смотрите? Вы на меня, что ли?.. — выдохнул он.

Беспомощно глянул на Аську.

— Представляешь! Кажется, он решил… Будто я папу!

— Пап! Ты чо, сбрендил? Если прикол, то лажовый, — Аська, не стесняясь, постучала пальцем по виску.

Нетерпеливым жестом Заманский заставил дочь замолчать.

— Тогда оправдайся, — потребовал он. — Где ты находился с восьмого вечера до девятого утра?

— В Белёве, — нервно ответил Лёвушка.

— С какого времени и где именно?

— Пожалуйста! В четыре состоялась последняя встреча с поставщиком. Погулял и — в гостиницу.

— От Белёва до Тулы сто пятнадцать километров. За семь-восемь часов можно обернуться. Потому повторяю вопрос! Кто в Белёве может подтвердить, что с вечера восьмого по утро девятое ты безвылазно был там?

Лёвушка скосился на впившуюся в него взглядом Асю. Отрицательно мотнул шеей.

— Я связался с Белёвом. Там начальником мой бывший ученик, — сообщил Заманский. — Они опросили сотрудников гостиницы. Ключ от номера провисел до утра на доске. Со слов дежурной по этажу, находилась безотлучно на рабочем месте. Утром сдала пост. Категорически утверждает, что господин Плескач в ее смену на этаже не появлялся… Ну же! — потребовал он. — Опровергай! Может, хоть кто-то тебя видел?! Пусть не в гостинице.

Лёвушкины плечи обмякли.

— Стало быть, алиби нет, — констатировал — для дочери — Заманский.

— Папа! — Аська всё-таки вмешалась. — Но если бы Лёва появился в это время в «ИнтерСити», его бы увидел охранник или камера сняла… Ведь так?! — обратилась она к Лёвушке. Но тот лишь сильнее сжался.

— Что отмалчиваешься, урод?! — выпалила она в сердцах. — Он же тебя в страшном заподозрил!

— Нечего ему сказать, — ответил за Лёвушку Заманский. — Меж подъездами сквозные проходы. Чтоб попасть в салон, вовсе не обязательно проходить именно через свой подъезд. К тому же у постоянных посетителей есть ключи от задних дверей, где камер вообще нет. Открывай любую и проходи, никем незамеченный. На этаже все офисы закрываются к семи вечера. Уборщицы приходят после семи утра. То есть с семи вечера до семи утра проходишь бесконтрольно. Времени уйма.

— Да что вы на меня танком наезжаете?! И так тошно, — взрыднул Лёвушка. — Мало ли народу, из своих, в папином салоне бывало? И кто угодно мог зайти с бутылкой, подмешать что-то в эти баклажаны злосчастные.

— Зиновий был малопьющим и уж точно не хлестал с кем попало! — сурово напомнил Заманский.

— Так это прежде, при маме, было! — страдающе вскрикнул Лёвушка. — А последнее время не раз, возвращаясь, и бутылки пустые видел, и следы посиделок.

— Допустим, что так, — согласился Заманский. — Но ты должен понимать, что из всего мутного списка главным подозреваемым становишься ты сам. Отравить Зиновия мог либо тот, кому он открыл, — а пускал он только своих, — либо тот, у кого был ключ. И — в любом случае тот, кто знал о существовании спичек, и в ком достало фантазии, чтоб придумать экзотическое самоубийство.

— Но я-то не знал!.. — Лёвушка, наткнувшись на прищуренный взгляд Заманского, осекся.

— Конечно, теоретически можно допустить, что не знал, забыть, что во время убийства отца сам ты таинственным образом дематериализовался, — отреагировал Заманский с той насмешливой интонацией, что всегда сбивала с толку самых упертых подозреваемых. — Всё можно. Но — как говорят, — ищи мотив.

— Какой же нужен мотив, чтоб родного отца на тот свет отправить! — пылко вступилась Аська.

— Самый что ни на есть прямой! Наследство!

Заманский только что не прожигал Плескача-младшего взглядом.

— И не в день отъезда вы поссорились. Все последние дни ссорились, и преизрядно. Потому что отец тебе ультиматум выдвинул: коллекцию, если откажешься продолжить его дело, передаст в Союз антикваров для реализации в пользу детского онкологического фонда…

— Как же, — фонда! — огрызнулся Лёвушка, внезапно сделавшись похожим на большую крыску. — Сказал бы сразу, что для этой!.. Да, угрожал! И я сразу ему ответил, чтоб делал со своей коллекцией, что хочет! Хоть под блузку этой… — он осекся. — А мою душу отпустил на покаяние.

— Ой ли! — не поверил Заманский. — Ты ведь у него деньги на свои опыты просил. А коллекция по ценности, на минуточку, многократно перевешивала и коттедж, и наличность. Тем паче из наличности, как выяснилось, миллион долларов отец тоже планировал отдать фонду. Тут и босяком можно остаться. Вот и мотив!

— Как хотите, — устало возразил Лёвушка. — Другого сказать нечего.

— Я всё-таки надеялся, что защитишься… Не хотел думать… — тяжко произнес Заманский.

Аська вскинула на отца больные глаза.

— Что ж, подведем итог. Дело свершилось злое и противоестественное. Но отец любил тебя пылко. В чем точно уверен, что даже сейчас, глядя на нас с высоты, не хотел бы видеть тебя в тюрьме. И быть посему. Об истинной причине смерти Зиновия знаем только я да патологоанатом. Патологоанатом, тот будет молчать. Мы с Асей, само собой, немедленно съедем. А ты… живи как сможешь!

Лёвушка, будто заржавелый складной нож, разогнулся.

На неверных ногах принялся спускаться по лестнице.

— Лёвка! — окликнула Ася. Хотела побежать следом, но отец силой усадил ее на место.

— Чего уж теперь?

Внизу хлопнула входная дверь, донесся звук гаражных запоров.

— Он же разобьется! — Аська зарыдала.

— Мне жаль, доча! Честное слово, — лучше б не приезжал. — Заманский огладил Асину копну волос.

Ася вырвалась.

— Этого не может быть! — выкрикнула она.

— Но ты ж сама слышала.

— Плевать! О ссорах с отцом он мне рассказывал. Не тебе — мне. Тот его достал этим антикварством. Они на полгода договорились попробовать, а когда увидел, что Лёвушка не готов, стал этим наследством шантажировать. Просто заколебал! Нельзя человека через колено.