Читать книгу - "Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин"

Возобновление Гражданской войны позволило большевикам закрыть сессию Народного собрания ДВР под предлогом того, что депутаты нужны на местах. Перед роспуском парламентское большинство, находившееся под контролем РКП(б), проголосовало за создание политических судов и введение чрезвычайного единовременного налога с частных предприятий^[828]. Отказ большевиков пойти на уступки парламентской оппозиции, требовавшей более обширных полномочий для Народного собрания и не поддерживавшей закрытие парламентской сессии, подорвал коалиционный кабинет. Несмотря на попытки Дальбюро сохранить сотрудничество с представителями социалистической оппозиции «на принципе делового соглашения», министры – умеренные социалисты подали в отставку и 2 января 1922 года были освобождены от своих должностей^[829].

Укрепление большевистского режима в ДВР раскололо кооперативное движение, в котором по-прежнему были сильны позиции умеренных социалистов. Раскол произошел на Втором Дальневосточном кооперативном съезде в декабре 1921 года. Попытка подчинить движение Центросоюзу привела к созданию двух параллельных систем – Дальцентросоюза, находившегося под контролем большевиков, и Дальсоюза, на который оказывали влияние эсеры и меньшевики^[830]. Руководство Центросоюза в принципе соглашалось на кооптацию Дальсоюза в состав организации на принципах «автономных республик», но Дальбюро отвергло идею включения «типичной эсеро-меньшевистской» организации в систему советской кооперации^[831].

Возобновление Гражданской войны привело к подобной же напряженности и во Владивостоке. Белое наступление было предпринято без ведома Приамурского народного собрания, что усилило существующие противоречия. Первоначальные успехи белоповстанцев укрепили положение кабинета, и в декабре 1921 года консервативное большинство парламента поддержало правительство, когда оно начало судебный процесс против Федора Северьяновича Мансветова и Михаила Наумовича Павловского, леволиберальных депутатов и редакторов газет. Но оппозиция начала кампанию против братьев Меркуловых, обвинив их в использовании своего служебного положения в собственных корыстных интересах^[832]. Тем временем наступление оставалось под угрозой срыва из-за нехватки провизии и боеприпасов у белоповстанцев, а также отсутствия поддержки со стороны местных жителей. По словам Василия Георгиевича Болдырева, возглавившего в январе 1922 года парламентскую миссию в Хабаровск, обнищавшее население занимали только хозяйственные вопросы – нормальное движение по железной дороге, торговля и заработки, а в политике оно заняло выжидательную позицию^[833].

В то время как НРА сражалась с белоповстанцами в окрестностях Хабаровска, делегации читинского и владивостокского правительств пытались добиться международной поддержки в Вашингтоне. 7 декабря 1921 года делегация ДВР, в состав которой входили Александр Александрович Языков (глава), Сквирский и Петр Николаевич Караваев, посетила Российскую секцию Государственного департамента США. В ходе неформальных переговоров, которые с российской стороны в основном вел Сквирский, делегация ДВР изложила свои политические и торговые цели. Она стремилась выступить от лица ДВР перед правительством США и на Вашингтонской конференции, надеясь, что США признают новое государство, а японские войска покинут Сибирь. Но уже на первой встрече стало ясно, что зависимость Читы от Москвы является помехой миссии. Американцы указали делегации на то, что Красная армия находится в Монголии, а ДВР против этого не протестует, и, следовательно, читинское правительство «либо участвует в российской советской агрессии в Монголии, либо, по крайней мере, не возражает против нее». Большевистская «агрессия» в Монголии и позиция ДВР по этому вопросу таким образом обесценивала требования читинского правительства о выводе японских войск из Сибири^[834]. Еще одним доказательством тесной связи между Читой и Москвой стало прибытие в декабре 1921 года на Дайренскую конференцию неофициальной делегации РСФСР под руководством Юлиана Юзефовича Мархлевского, тоже не оставшееся незамеченным в международной прессе^[835].

Впрочем, либеральные американские СМИ сочувствовали Дальневосточной республике, оказавшейся под давлением японского империализма. В период Вашингтонской конференции широко обсуждались требования, выдвинутые Японией в отношении ДВР. «Вашингтон пост» утверждала, что если эти требования будут приняты, то ДВР станет японской колонией. «Нью-Йорк таймс» считала прекращение Дайренской конференции 12 декабря 1921 года победой японской армейской партии, которая хотела еще большего контроля над российским Дальним Востоком^[836]. Пытаясь использовать это сочувствие, делегация ДВР опубликовала якобы тайную переписку между Японией и Францией и договор о разделе сфер влияния в Восточной Азии. Согласно этим материалам, ДВР должна была стать японским протекторатом, а Франция получала японскую поддержку своим интересам в КВЖД. В январе 1922 года эти документы попали на первые полосы нескольких крупных американских газет, но предполагаемые соглашения казались неубедительными в контексте дипломатических реалий, что вкупе с решительными опровержениями со стороны Японии и Франции заставило международную публику усомниться в подлинности документов^[837]. Особенно странным выглядел план перевозки оставшихся войск Петра Николаевича Врангеля из Крыма во Владивосток. В Вашингтоне знали, что ни японское правительство, ни штаб Врангеля не планируют масштабной транспортировки войск^[838]. В Москве тоже знали, что войска Врангеля никуда не перевозят^[839]. Таким образом, публикация документов не достигла своей цели. Хотя в американской прессе продолжали появляться сочувственные по отношению к ДВР статьи, некоторые наблюдатели полностью утратили доверие к делегации ДВР^[840].