Читать книгу - "Екатерина Великая - Николай Павленко"

Направленность проводимой Екатериной политики очевидна: уберечь дворян от тлетворного влияния проникновения рыночных отношений в помещичью усадьбу, ранее бывшую оплотом натурального хозяйства, создать дворянам тепличные условия для приспособления этого хозяйства к нетрадиционным формам его ведения. Объективно эта политика консервировала старую модель хозяйственной деятельности помещика.

В этой связи возникают вопросы: как в деятельности императрицы совмещалась просветительская идеология не только с сохранением крепостнического режима, но и его ужесточением? Почему Екатерина не предприняла попытки хотя бы ослабить влияние крепостного права на личную жизнь и хозяйственную деятельность селянина, не говоря уже об отмене крепостного права? Ключом к разгадке этого противоречия являлся, на наш взгляд, довлевший над императрицей страх за судьбу своей короны, ее опасения сменить покои роскошного дворца на келью какого-нибудь отдаленного монастыря.

Отважилась же императрица провести секуляризацию церковных владений, то есть совершила акцию в духе просвещенного абсолютизма, но так и не попыталась хотя бы урезать права помещика на крестьянина, хотя знала, что положение помещичьих крестьян «таково критическое», что «бунт всех крепостных деревень воспоследует», как она писала генерал-прокурору А. А. Вяземскому. Объясняется это просто: секуляризацию императрица осуществила после того, как убедилась в неспособности духовенства оказать сопротивление этой акции. В этом намерении ее поддерживали и вельможи, и рядовые дворяне, и Екатерина разрешила вековой спор духовной власти со светской за первенствующую роль в жизни государства в пользу последней.

Иное дело помещичьи крестьяне, за сохранение прав на владение которыми горой стояли дворяне. В такой ситуации бунт дворян был для Екатерины опаснее бунта крестьян. О том, что Екатерина считалась с мнением дворян, свидетельствует и заявление Е. Р. Дашковой Дидро о том, что «некоторые лица, пользовавшиеся доверием Екатерины, оставались сторонниками крепостного права»^[306].

Несколько иное объяснение отказа императрицы освободить крестьян дал французский посланник Верак, доносивший в 1780 году о надежде императрицы путем принятия областной реформы «положить конец произволу и жестокости помещиков в их обращении с крепостными крестьянами; мало того: императрица хотела постепенно отменить крепостное право и, между прочим, намеревалась ежегодно освобождать некоторое число крестьян, дарованием им гражданских прав в разных городах. Однако исполнение такого плана не состоялось по недостатку в честных и добросовестных чиновниках. Таким образом, государыня, к крайнему сожалению, потерпела неудачу в этом важном предприятии»^[307]. Думается, однако, что в объяснении причин неудачи Екатерины в этом важном предприятии Верак заблуждался — понадобилось столетие, чтобы общество осознало пагубность крепостного права.

Свободнее императрица чувствовала себя, когда речь заходила о промышленной политике и промышленности, сравнительно молодой отрасли хозяйства и поэтому в меньшей мере связанной с крепостным режимом. Но и здесь некоторые меры правительства имели в виду интересы не промышленников из купцов, в руках которых находилось подавляющее большинство крупных предприятий, а интересы дворян, занимавшихся промышленным предпринимательством. Указ восстанавливал монопольное право дворян на землю и душевладение, чем повышал конкурентоспособность дворянских предприятий, поскольку их владельцы пользовались дешевым трудом собственных крестьян. Объективно этот указ, принуждавший промышленников из купцов обеспечивать предприятия наемным трудом, способствовал генезису капитализма.

Принципиально новым явлением в промышленной политике екатерининского времени были отмена монополий и привилегий, которые в петровское время относились к основным средствам поощрения развития промышленности. Вспомним привилегии, предоставляемые купцам, вложившим капитал в промышленное производство: право покупать крепостных к мануфактурам, освобождение от постойной и подворной повинностей и городских служб, предоставление монополий промышленникам, создававшим новые отрасли производства.

Екатерина Великая руководствовалась иными принципами, четко изложенными в указе 1767 года: «Никаких дел, касающихся до торговли и фабрик, не можно завести принуждением, а дешевизна родится только от великого числа продавцов и от вольного умножения товаров»^[308]. В этом указе уже был заложен принцип свободы предпринимательства, свойственный буржуазному, а не феодальному обществу. Впрочем, указ имел ограниченное значение и распространялся на фабрику по производству лосиных кож. Такое же частное значение имел указ 1769 года, разрешавший заводить ткаческие станы, не испрашивая дозволения Мануфактур-коллегии. Указ разъяснял причины его опубликования: раньше, когда мануфактурное производство только начиналось, «за нужное почтено было, чтоб кроме оных никто в своей особенности тем же рукоделием не промышлял»^[309]. Это были шаги к объявлению полной свободы предпринимательства. Манифест 1775 года подводил итог этому направлению промышленной политики: «Всем и каждому дозволяется и подтверждается добровольно заводить всякого рода станы и рукоделия производить, не требуя на то уже иного дозволения от вышнего до нижнего места»^[310].

Некоторые историки полагают, что искать буржуазные явления в экономике России екатерининского времени — дело бесперспективное. На наш взгляд, это утверждение основано на недоразумении. Буржуазные элементы в политике и экономике настолько очевидны, что их можно обнаружить, не прибегая к оптическим приборам. Они были отмечены выше. Добавим — идеи Просвещения, которыми руководствовалась императрица во многих сферах своей деятельности, по своей сути были буржуазными. Эта мысль настолько общеизвестна и общепризнанна, что не нуждается в аргументации.

По сравнению с сельским хозяйством успехи в развитии промышленности были более ощутимы. Промышленная статистика того времени, несмотря на ее некоторые изъяны, позволяет установить количественные и качественные сдвиги, происходившие в мануфактурном производстве в годы царствования Екатерины II. Самые крупные достижения отмечены в металлургии. За четыре десятилетия (1760–1800) выплавка чугуна увеличилась в 2,7 раза, достигнув 9908 тысяч пудов выплавленного чугуна по сравнению с 3663 тысячами в 1760 году. Возросла производительность доменных печей: их число увеличилось в 1,8 раза и составило в 1800 году 111 домен, по сравнению с 62 в 1760 году. По количеству выплавленного чугуна Россия выдвинулась на первое место в мире, опередив даже такую промышленно развитую страну, как Англия. Быстрый рост металлургии, особенно уральской, был обусловлен широким спросом на железо иностранного рынка — известно, что промышленный переворот в Англии был в значительной мере осуществлен при участии высокосортного уральского железа^[311].