Читать книгу - "Меч и ятаган - Саймон Скэрроу"

— Держи.

Томас без колебания шагнул вперед, к цепочке людей, с мрачной решимостью бьющихся за злосчастную осыпь. Кое-кто из турок уже продрался на стену; двое янычаров наседали на полковника Маса. Тот, сидя, отчаянно отражал их удары, а одного так и вовсе изловчился ткнуть в горло. Но тут его ударила пуля, и он упал со стула. Второй янычар тут же подскочил и наотмашь рубанул поверженного Маса по лицу — раз, и другой, и третий. Не успел Томас кинуться на помощь, как его самого развернул тупой удар по левому плечу; не удержавшись, рыцарь рухнул на колени. Снова его подняли на ноги и оттащили чьи-то руки.

— Он ранен! — завопил Ричард. — Ему здесь не место!

— Забирай его, — прорычал, не оборачиваясь, Стокли, — я прикрою вас обоих.

Ослепленный, оглушенный страшной болью, Томас ощутил, как его руку кто-то закидывает себе на плечо (понятное дело, Ричард), и заковылял вместе с ним вниз по лестнице, едва воспринимая окружающее сквозь волны пульсирующей, жгучей боли.

В спину их провожал истошный, полный отчаяния крик:

— Осыпь взята! Турки прорвались!

Ричард крепче обхватил отца и, сходя по ступеням, мельком оглянулся. Османы высыпали из провала и бежали по обе стороны стен, разя тех немногих, кто еще стоял у них на пути. Они появлялись по всему периметру Сент-Эльмо, и те защитники, которые успели ретироваться, искали убежища в складах, где собирались стоять до конца, или же пытались где-нибудь спрятаться. Непосредственно за Ричардом, припадая на ногу, шел Стокли и держал на отлете меч, готовый сразить любого из врагов, кто осмелится приблизиться.

Выбравшись во внутренний двор, они примкнули к горстке людей, отступающих ко входу в часовню. Вот загудел тревожным набатом колокол; медный звон поплыл, перекрывая крики вражьего торжества и редкие, оттаянные мольбы о пощаде со стороны защитников. Но пощады не было. Слишком уж много жизней положили османы за истекший месяц и теперь желали лишь утолить жажду своей кровавой мести. Со Стокли за спиной Ричард шатко брел в сторону часовни. На расстоянии он увидел, как вверху лестницы пал на колени испанский солдат, молитвенно простирая руки к обступившим его нескольким туркам. Они не колебались ни секунды: засекли испанца в неистовом граде ударов и всплесках крови.

— Идемте, отец, — приговаривал Ричард, — еще немного.

Вдруг в дверь часовни, расщепив темное дерево, впилась пуля. У входа стояли два солдата с вынутыми мечами, отчаянно торопя.

— Шевелитесь быстрее, ну же! — прикрикивал сержант в орденском сюрко. Ричард, как мог, ускорил шаг, заволакивая отца через порог.

— Закрыть дверь! — распорядился Стокли, втискиваясь за ними следом.

Для тех, кто не успел, было уже поздно. Наверху лестницы плечом к плечу все еще билась горстка храбрецов; остальных османы согнали со стены и безжалостно забили. Дверь часовни изнутри захлопнулась, и Стокли помог сержанту подтащить к ней ближнюю из скамей. После этого он обернулся к Ричарду и указал на дальний конец храма:

— Уводи его туда, за алтарь. Живо!

Юноша кивнул и, удерживая на себе отяжелевшего, стонущего отца, повел его вдоль прохода. Скамьи по обе стороны защитники оттащили к стенам, чтобы освободить место под раненых, многие из которых сидели и взволнованно прислушивались к победному клекоту врагов, эхом разносящемуся в стенах форта. Ричард, обогнув алтарь, затащил Томаса в конце часовни на ступени и опустил его на плиты пола, возле решетки дренажного лаза.

— О Боже, — невнятно сетовал сквозь стиснутые зубы Томас. — Больно-то как… Уж так больно…

При виде сырых волдырей на правой части его лица Ричард невольно скорчил гримасу. Он, как мог, расстегнул пряжки и снял с отца шлем, нагрудник и латы, оставив на нем гамбизон, толстые чулки и башмаки. Когда он стягивал с его обожженных рук латные перчатки (местами вместе с кожей), Томас не выдержал и закричал. Затем Ричард завозился с тяжеленной решеткой лаза, напрягаясь изо всех сил, чтобы оттащить ее в сторону.

В эту минуту снаружи по дверям часовни загрохотали удары, и сержант тревожно воскликнул:

— Они уже на пороге!

— Попридержи их, — невозмутимо велел Стокли, а сам заковылял в сторону алтаря, одну руку притискивая к окровавленному боку, другой волоча по полу меч.

Добравшись до Томаса с Ричардом, он выбился из сил и какое-то время тяжело переводил дух.

— Вот что, Ричард… — Оливер пошарил возле шеи и выпростал наружу ключ на серебряной цепочке. Бесцеремонно ее порвав, ключ он втиснул в ладонь Ричарду. — На, возьми. В моем письменном столе есть потайное дно. Там ларчик, маленький такой… Это ключ от него.

— Завещание… Генриха? — не сразу выговорил Ричард.

Рыцарь коротко кивнул:

— Лучше будет, если ты его уничтожишь.

Юноша, окинув ключ пристальным взглядом, быстро сунул его под рубаху.

Оливер указал на Томаса, жалобно стонущего на полу.

— Сбереги его. Давайте отсюда, оба.

Ричард поспешно кивнул и, подхватив отца под мышки, потащил к лазу и опустил его так, чтобы тот встал там на ноги. После этого, сев на край, он оглянулся на Стокли:

— А вы что, разве не идете?

— Нет. — Рыцарь указал на кровь, все так же сочащуюся из-под нагрудника. — Рана смертельна. Я остаюсь здесь, с остальными.

— Да поможет вам Бог, сэр, — с печалью промолвил Ричард.

— Ступай! — сердито махнул ему Стокли.

Едва Ричард исчез из виду, Стокли прохромал к решетке и водрузил ее на место, после чего занял позицию перед алтарем, опершись для прочности на меч (ноги стояли нетвердо). Рана теперь саднила, мучила одышка. В часовню со все возрастающей силой ломились, и, несмотря на тяжесть скамьи и усилия двоих сержантов, дверь начинала поддаваться. Смолк звон колокола, и из проема, ведущего с небольшой колокольни, показался Роберт Эболийский. Перед собой монах нес серебряное распятие; высоко его подняв, он прошел на середину часовни и, прежде чем опуститься на колени, повернулся лицом ко входу.

Снаружи, не переставая, усердствовали османы. По мере того как расширялся зазор, в сумрак помещения заструился горячий солнечный луч и, упав на распятие в руках монаха, вспыхнул, отразившись на гигантском призрачном кресте, изображенном над входом.

— Братья, видите? — истово, с восторгом в безумных очах возгласил отец Роберт. — С нами Господь! Нас всех ждет спасение!

Под неимоверной силы ударом дверь подалась внутрь.

Гулко ударила о стену створка, и два сержанта, отскочив назад, повыхватывали мечи. А в часовню уже с воем врывались сарацины. Один из сержантов, испустив горловой призыв, взмахнул мечом и расколол череп бородачу в белой чалме. Не успел он выдрать оружие, как его с товарищем вмиг обступили враги и всем своим скопищем принялись нещадно сечь ятаганами, и не успокоились, пока не порубили в куски. Сзади же, теснясь, перли все новые. Стокли помотал головой, чтобы как-то стряхнуть тошноту и головокружение.