Читать книгу - "Атаман всея гулевой Руси - Николай Алексеевич Полотнянко"

Окольничий, построив своих рейтар, встретил Чубарова на воинском стане. Полковник подъехал к князю на дорогом тонконогом жеребце, сияя золочёным с белыми перьями шлемом.

– Вижу, возлюбил тебя князь Пётр Семёнович, раз пожаловал туркменским конём, – усмехнулся Барятинский. – Тебя, Чубаров, нужно отдать в Посольский приказ и отправлять на посылки к иноземцам. Что за слова ты нашёл, чтобы улестить спесивого казанского воеводу?

– Не я, великий государь нашёл такие слова, – сказал полковник. – Он устроил Урусову за его сидение в Казани вдали от вора грозную выволочку и посулил отправить его воеводой в Даурию. Но вслед за своей немилостью дал кравчему солдатский полк Трифонова, потому он так легко расстался с двумя стрелецкими приказами, у него их есть ещё два, да ещё несколько тысяч конных татар, которые пребывают к вору Разину в великой ненависти за его бесчинства над Едисанской ордой и бусурманами на Каспии.

– Стало быть, Урусов теперь готов идти на Синбирск? – спросил Барятинский.

– Поспешного выхода чаять не стоит, – сказал Чубаров. – Князь мешкает до крайней возможности и будет в Синбирске через день после того, как ты сокрушишь вора. А посыльщиков к великому государю с известием о победе постарается отправить раньше тебя.

– Что ж, это в его повадках, загребать жар чужими руками, – согласился с полковником окольничий. – Объяви начальным людям, что всем полкам, приказам и прочей пехоте быть готовыми к строевому смотру. А сегодня разбери, вместе с Зыковым, всех прибылых рейтар по своим полкам.

Через день войско Барятинского вышло из Тетюшей и отправилось в сторону Синбирска. Окольничий имел в строю два полка рейтар и до двух тысяч пехоты. За войском, охраняемый ротой рейтар, двигался обоз и полевые пушки. Сам полковой воевода находился во главе передового полка рейтар Чубарова, из которого две сотни всадников были отправлены вперёд для проведывания местности. Им было велено хватать всех, кто им попадётся, и решать, как с ними поступать: явным ворам после жёстких расспросов рубить головы на месте, наиболее важных пленных и всех дворян посылать на суд окольничего.

Отойдя тридцать вёрст от Тетюшей, войско, после ночлега, вышло к Свияге, и близ села Куланги к Барятинскому прибежал рейтар из передового охранения и донёс, что на них насела бунтарская ватага крестьян, вооружённых косами, вилами и дубьём, числом тысячи в три душ, которые норовят прижать рейтар к глубокому и крутому оврагу.

Чубаров был рядом, и окольничий велел ему вести полк на воров и рубить и стрелять их без всякой жалости. Полковник привстал на стременах, вырвал саблю из ножен и, издав нечленораздельный пронзительный вопль, пустил коня крупной рысью. За ним, на ходу перестраиваясь в боевые ряды, растекаясь в ширину, пошёл рейтарский полк, более тысячи всадников, и подмёрзшая за ночь земля загудела под тысячами конских копыт, и, вспугнутая этим гулом, с голых вершин берёзового леса снялась громадная стая ворон и с оглушительным гомоном полетела, как чёрная туча, в сторону Свияги, заслоняя собой тусклое предзимнее солнце. Рейтары Чубарова, бежавшие от Синбирска, и новые, из нижегородцев, были дворянами и шли вперёд, пылая лютой ненавистью к рабам, которых они считали за говорящий скот, внезапно охваченный бешенством бунта и кинувшийся забодать и растоптать своих владельцев.

Ослеплённые яростью крестьяне пёрли на прижатых уже к краю оврага рейтар передовой роты и проглядели смерть, которая накатила на них сзади. Рейтары Чубарова выстрелили из пистолетов, взялись за сабли, и началась резня. Мужиков охватил ужас, они кинулись бежать во все стороны, их гнали, рубили и топтали конями. Скоро всё поле возле Куланги было усеяно убитыми, а спасшихся от немедленной смерти ожидала мучительная казнь.

К ним подъехал Барятинский и велел всех казнить расчленением. Полковые палачи опростали из мешковины свои особые широкощёкие топоры и принялись на колодах лишать людей ног, рук и голов. Так казнили шестьдесят семь человек, остальных окольничий велел бить до полусмерти палками, чтобы им неповадно было бунтовать в другой раз.

Барятинский убедился, что скоро дойти до Синбирска ему не удастся: на речке Карле на него навалилась тысячная толпа мужиков, и на то, чтобы с ней расправиться, ушёл целый день. Из-за боя случилась большая задержка возле села Кырсадаки, затем рейтарам пришлось разгонять и казнить бунтовщиков у села Старые Маклауши.

Точных известий о судьбе Синбирска у Барятинского не было, пойманные воры рассказывали небылицы, всякий раз другие, и окольничий был в затруднении понять, что там происходит на самом деле, пока близ Тагая, уже на засечной черте, к нему не привели человека, объявившего себя поручиком Надёжой Кезоминым. Барятинский недоверчиво на него посмотрел, но пришелец выпростал из холопской одёжки свиток грамоты и подал её полковому воеводе.

– Ты когда ушёл из Синбирска? – спросил, прочитав письмо Милославского, окольничий.

– Позапрошлой ночью, – ответил Кезомин. – Воевода сам меня отправлял и велел передать тебе, князь, чтобы ты поспешал на выручку града.

– Стало быть, припёк вор князя Ивана! – сказал окольничий. – Говорил я ему, чтобы дал мне солдатский полк, и тогда бы не было осадного сидения, а вора давно бы схватили и отправили в Москву… Как Синбирск?

– Худо. Воры взгромоздили на Казанской стороне вровень с пряслом земляной вал, мечут с него беспрестанно огонь, по несколько раз в день идут на приступ. Синбиряне изнемогли от постоянных боёв, многие убиты, втрое больше пораненных, а Стенька своих людей не считает, мужики к нему валом валят, и конца их приходу не видно.

– Сколько же сейчас у вора людей? – спросил окольничий.

– Как бы не обнести тебя, князь, неправдой, – подумав, сказал Кезомин. – Скажу, тысяч с двадцать, а сегодня вдруг к вору привалила толпа в пять тысяч мужиков, а может, и поболе.

– Добро, пусть будет так, – окольничий позвал своего денщика. – Дай поручику коня и оружие. Сегодня войско заночует в Тагае, а завтра я поведу его на Синбирск.

Острог Тагай на черте встретил государево войско молчанием. Рейтары обшарили избы и выгнали из них несколько жёнок и два десятка малых ребят.

– Где ваши мужья? – спросил Барятинский испуганных жёнок, но те лишь беспрестанно кланялись и закрывали собой ребятишек.

– Известно где, – сказал, наезжая на жёнок, капитан Зверев. – Все поголовно ушли к вору. Отвечайте, или я вас попотчую плетью!

Жёнки, обливаясь слезами, завыли, окольничий развернул коня и поехал к избе, приготовленной ему для ночлега.

Ранним утром войско отправилось по засечной черте к Синбирску и близко к вечеру достигло берега Свияги, за которой круто поднималась Синбирская гора. Самой крепости от Свияги не было видно, но небо