Читать книгу - "История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств - Райнхард Виттрам"

Три исторические области, о которых пойдет речь в этой книге, с XIII по XVII столетие имели одно общее название Лифляндия^[1], территория которой в середине XVII века простиралась от Западной Двины до Финского залива, но затем постепенно сократилась до ее срединной части, сохранившей наименование Лифляндия. С конца XVI века ее северная провинция стала называться Эстляндия (в 1584 году княжество Эстляндия^[2]), а южные области, Курляндия и Семигалия^[3], с момента их объединения в герцогство получили единое название Курляндия. Латвией же начиная с XIII века называли только область Верхней Латвии в центральной и восточной части Лифляндии, но с появлением латвийской письменности в XVII столетии это название стало распространяться и на районы проживания других латвийских племен. Однако первоначально под этим термином не понималось единое государственно-правовое или политическое образование.

Историческое деление части территории Прибалтики на три части – Лифляндию, Эстляндию и Курляндию, сложившееся в ходе воздействия внешних факторов, после Февральской революции 1917 года в России сменилось разделением, как латышей, так и эстонцев, на две части. Однако во время немецкой оккупации прежнее историческое размежевание вновь вступило в силу, и в 1918 году возникли самостоятельные республики Эстония и Латвия, общая территория которых почти в точности соответствовала границам средневековой Лифляндии. С тех пор название Эстония стало обозначать государство, в состав которого вошли уже упоминавшаяся бывшая провинция Эстония и заселенная эстонцами северная половина провинции Лифляндия. Под Латвией же в соответствии с программой, выработанной младолатышами^[4] во второй половине XIX столетия, начали понимать название государства на территории бывшей Курляндии, то есть заселенной латышами области южной половины провинции Лифляндии, и район Латгалии^[5].

Название «Прибалтика» идентично употреблявшемуся в XIX веке термину «провинции Балтийского моря» и естественно соответствует понятию «балтийский». Оно относится ко всем территориям этого региона и отражает принадлежность к Балтийскому морю, поскольку к нему выходят непосредственно и Латвия, и Эстония, и Литва, последней из которых история уготовила особую судьбу.

С точки зрения развития исторических событий Прибалтийские государства, чьи территории лежали в границах бывшей Лифляндии, Эстляндии и Курляндии и которые стали называться Эстонией и Латвией, следует рассматривать отдельно. Сам же термин «страна Балтии» возник лишь в конце XIX столетия и первоначально означал родину балтийских немцев. То же относится и к названию «Прибалтика», произошедшему от связанного с морем слова «Балтия» и ставшего совокупно относиться ко всем прибрежным Балтике областям.

Прилагательное же «балтийский», кроме обозначения возникшей со времен позднего Средневековья принадлежности к морю (впервые это слово употребляется Адамом Бременским^[6]), с XIX века приобрело более широкое значение и стало также характеризовать в филологии принадлежность к языковой общности. Поэтому термин «страна Балтии», так же как и «государства Балтии», без конкретного уточнения можно отнести и к Литве. Тем не менее литовцы, несмотря на определенные родственные связи в языке и происхождении с латышами, имеют свою отдельную историю.

Это короткое изложение фактов показывает, с какими большими трудностями придется столкнуться тому историку, который решится описать исторические события той или иной страны, начиная от сотворения мира до Нарвы и заканчивая 1918 годом. Наряду с оговоркой о трудном произношении местных названий, что может привести к неточностям, следует также уточнить, что их употребление могло быть ограничено как по времени, так и по месту, а также иметь совсем иное значение, чем сегодня.

Тем не менее нет никакого сомнения в том, что у Прибалтики была общая для всех Прибалтийских стран история. Кроме того, внимательное рассмотрение местных названий позволяет прийти к выводу, что она неразрывно связана с историей окружавших эти государства народов и империй.

Конечно, различные народы, проживающие в Прибалтийских странах, и их товарищества не смотрят на свою общую историю одинаково. Однако я знаю, что развитию того или иного государства, чья история характеризуется борьбой и совместным проживанием разных народов, может способствовать только взаимное уважение к совместно пройденному пути. С другой стороны, не стану отрицать, что и историк имеет право на любовь к своей отчизне. Ведь тот, кто любит свою страну, легко поймет и историю другого государства. А тот, кто понимает чужеземцев, будет стремиться к единению с ними. И разве есть что-то другое, в чем семья европейских народов нуждается больше?