Читать книгу - "Поднимите мне веки - Валерий Елманов"

– Ну сказывай, – с нарочитым равнодушием в голосе протянул Дмитрий, когда выходящий последним Власьев, сочувственно покосившись на меня, аккуратно закрыл за собой дверь. – Так что там у тебя за видение? – поторопил он меня, вновь важно усаживаясь на свой стул-кресло.

Вид у государя был вальяжный. Ни дать ни взять эдакий русский барин, согласившийся на досуге поглядеть на какую-то придумку провинившегося холопа, пытающегося этим изобретением скостить неминуемое наказание.

Король-победитель, ядрена вошь! А я, стало быть, пленник в цепях, который сейчас, согласно сценарию, должен рухнуть на колени и униженно молить о пощаде.

Только вот сценарии, «красное солнышко», пишу здесь я – уж извини. Молод ты ишшо, чтоб их сочинять, да и словов таких, поди, не слыхал, куда тебе.

На секунду мне даже стало чуточку жаль разрушать его иллюзию, хотя он сам во всем виноват – слушать тогда ночью нужно было повнимательнее, когда я предупреждал его о последствиях.

– Про тебя, – коротко ответил я. – Виделась мне твоя опочивальня и как ты в ней силишься…

Подробности рассказывал недолго – он оборвал меня уже на четвертой или пятой фразе, и до конца описать его мужскую несостоятельность не получилось.

– Ты в своем уме, князь?! – заорал он, вскочив с кресла и кинувшись на меня чуть ли не с кулаками.

Вот так уже лучше. Вид разъяренный, вальяжности и в помине нет, что автоматически показывает, насколько высоко Дмитрий оценивает альковные дела.

Эх, милый, а ведь это только начало. То ли еще будет.

– В своем, – кивнул я и невинно поинтересовался: – А ты хочешь сказать, что видение лжет?

– Хочу! – с вызовом заявил он.

Прозвучало это столь твердо, что я на миг даже усомнился в действенности зелья бывшей ведьмы. Вдруг, учитывая, что она таким давным-давно не занималась, и впрямь забыла положить какой-то компонент, или смешала как-то не так, или…

Да что угодно.

Но и деваться некуда – затянул песню, так допевай, хоть тресни.

– Что ж, мое видение легко проверить, – пожал плечами я. – Какая ж девка откажет своему государю?

– А зачем? – искренне удивился он, начав возвращаться к прежнему вальяжному состоянию и наотрез отказываясь верить, что он может допустить сбой в ночных усладах. – Я и без того ведаю, что…

– …у тебя все в порядке, – подхватил я и возразил: – Только вот в чем беда – мои видения мне еще ни разу не солгали.

– А может, ты еще лик девки узрел, коя меня так умучила? – надменно усмехнулся он. – Покамест такие не встречались, так даже любопытно – где ж такая неугомонная сыскалась?

Вот оно что. Оказывается, ты даже толком не понял, о чем я веду речь. Ну что ж, поясним…

– Что до лика, то прости, государь, не разглядел я его. Темно было. Одна лампадка в углу, а с нее света меньше, чем с козла молока. А может, мне и умышленно лица не показали, – принялся размышлять я вслух. – Намекали тем самым, что никакой разницы нет и, с кем ты ни ложись, все одно.

– Ты о чем? – насторожился он.

– О том, что не умучила она тебя, – пояснил я. – У тебя с ней вообще ничего не вышло. Ни разу.

– То есть как – ни разу? – вновь не понял он.

– А вот так, – развел руками я. – Да и с другими тоже не выйдет. – И припечатал: – Никогда!

Дмитрий не ответил. То ли осознавал суть катастрофы, то ли…

Для верности пришлось добавить:

– Да этого и следовало ожидать. Помнишь, как я его в твоей опочивальне веревочками-жизнями обмотал и подпалил, а он в кисель превратился?

– И что?

Так и есть – не дошло.

– Ничего, кроме одного – это ж твой… был. А уж видение подсказало, что вся моя ворожба сбылась в лучшем…

Договорить я не успел – он буквально на глазах побледнел, после чего вскочил и опрометью кинулся к двери, но у самого выхода остановился и, повернувшись ко мне, выдохнул:

– Ну гляди, князь. Ежели токмо… Я тогда тебя… – и был таков.

Ну слава тебе господи! Дошло наконец-то.

Теперь оставалось только ждать.

С минуту никого не было, но долго побыть в одиночестве мне не дали – вошел Басманов. Лицо озадаченное, брови чуть ли не выше лба, и даже борода приобрела вид вопросительного знака, но ничего не спрашивал, молча уставившись на меня.