Читать книгу - "Рассвет Оникса - Кейт Голден"

моргнула, глядя на доброе, мрачное лицо Мари, на ее рыжие кудри, возвышающиеся надо мной. Я медленно поднялась, голова раскалывалась, и поняла, что мы все еще находимся на палубе корабля. По положению солнца на небе я догадалась, что нахожусь здесь уже несколько часов.

Я повернулась, чтобы посмотреть на море, и позволила соленым брызгам омыть мое лицо. Перидот остался далеко позади. На многие мили не было никакой земли.

Я…

Я не могла даже думать об этом. Что я натворила.

Что я потеряла.

— Никто нас не преследует, — сказала я вместо этого.

— После твоего… выступления, — она сделала паузу, словно пытаясь подобрать правильную формулировку. — За нами некому было идти. Ни одна из столичных ведьм Короля Рэйвенвуда здесь нет, поэтому я нашла заклинание, чтобы замаскировать корабль. Когда они снова соберут свои армии, нас хотя бы не смогут отследить.

Я кивнула, оцепенев.

Я не собиралась спрашивать о Кейне. Был ли он на этом корабле или…

— Итак, — сказала она, убирая прохладный компресс и снова промокая его. — Ты Фейри. Ты могла бы рассказать мне, знаешь ли. — В ее голосе слышалась обида.

— Она не знала.

Я подняла голову, щурясь от прямого солнечного света. Голос принадлежал Райдеру, который держал Ли за руку. У нее было каменное лицо.

Я никогда не видела у нее такого холодного выражения.

— Как ты можешь быть истинным Фейри, а мы нет? У нас была одна и та же мать, — спросил он. Он тоже был серьезнее, чем я когда-либо видела его прежде. Тот бесконечный свет, который сиял в нем независимо от обстоятельств, исчез.

— Я не знаю, — сказала я. Это прозвучало как мольба.

С помощью Мари я встала и уверенно направилась к нему. Когда я поняла, что ни один из них не дрогнет, я обняла их.

Мы оставались так долгое время.

Несмотря на то что у нас были разные отцы, я никогда не чувствовала, что они мои сводные братья и сестры.

Я никогда не знала своего отца, а мать никогда не говорила о нем в моем детстве. Наконец, всего два года назад я выпытала у нее об этом. Она рассказала мне, что познакомилась с мужчиной из другого королевства — какого именно, она не помнила — в таверне за пределами Аббингтона.

Она топила свое горе из-за недавней потери собственной матери, а он поднял ей настроение и увлек танцевать. На следующее утро она проснулась в его доме, а его уже не было.

Больше она его никогда не видела.

Мне было неприятно думать о своем отце таким образом, поэтому я вообще мало думала о нем.

Даже когда я ломала голову, я понимала, что этот человек не мог быть ответственен за то, кем я была.

Я была последней чистокровной Фейри. Оба моих родителя должны были быть чистокровными Фейри. Это означало, что либо моя мама всю жизнь скрывала от нас свою природу Фейри, либо она на самом деле не была моей матерью.

Мои братья и сестры теперь были моей единственной живой семьей, самыми близкими людьми, которые у меня остались, и, скорее всего, я не была родственницей ни одному из них. Этого, а также зияющей в сердце дыры от потери матери и осознания того, что она на самом деле не та женщина, которая меня родила, было достаточно, чтобы сломить все мои остатки духа.

Несмотря на наши объятия, я никогда не чувствовала себя такой далекой от них, а ведь мы провели всего несколько месяцев в разлуке. Я ненавидела себя, такой чужой и отстраненной, едва ли ощущала себя самой собой.

Но больше всего я ненавидела Кейна. Я не знала, где он, и говорила себе, что мне все равно, выжил ли он после битвы с отцом.

Но почему?

Я отстранилась от брата и сестры и посмотрела на слишком яркую палубу. Несколько солдат ухаживали за ранеными, но, похоже, почти все остальные спустились вниз.

Топот мелких шагов из капитанской каюты эхом разнесся по палубе, отрывая меня от мрачных мыслей.

— Мерзкие трусы, вот кто мы такие!

Повернувшись, я увидела, как на палубу последовательно выходят Амелия, Эрикс, Гриффин и Барни.

Кейна не было.

Я не могла понять, от чего у меня скрутило живот — от горя, страха или облегчения.

Каждый из них задерживал на мне взгляд. Амелия была холодна как лед, Король Эрикс — со смутным интересом, Барни — с сочувствием, Гриффин — как всегда, нечитаем. В глубине моей груди зародилась искра стыда за их назойливые взгляды, но я была слишком оцепеневшей, слишком измученной, чтобы почувствовать это.

— Амелия, у нас не было выбора. — Король Эрикс снова повернулся к дочери. — Мы должны были выжить.

Амелия повернулась к нему лицом.

— Мы оставили свой народ страдать. — Она практически выплюнула эти слова.

— Мы вывели некоторых на другие корабли, они…

— Я их вывел. Ты просто бежал как…

— Важнее другое, — выкрикнул он прямо над ней. — Мы выжили, чтобы сражаться еще один день.

— И куда мы теперь пойдем? Продолжим бежать? — спросила она с горечью в голосе.

Король Эрикс посмотрел на Гриффина, но тот ничего не ответил. Вместо этого Гриффин повернулся к носу корабля.

Словно темный и мстительный демон смерти, Кейн вышел из тени.

— Мы плывем в Королевство Цитрин.

Он был жив.

Мне показалось, что я слышу, как разрывается мое сердце.

Он выглядел разбитым. Его руки и шею покрывали порезы, один глаз был подбит и закрыт, а губа рассечена. Рана на груди была бессистемно затянута под распахнутой рубашкой, но сквозь импровизированные бинты просачивалась ярко-красная кровь.

Внимание Кейна сразу же переключилось на меня. В его глазах мелькнуло беспокойство.

Я отвела взгляд и уставилась на блестящую бездонную воду напротив меня.

— У нас нет возможности послать ворон, чтобы они узнали о нашем прибытии, Король Рэйвенвуд, — сказал ему Король Эрикс.

— Остается надеяться, что они примут нас с распростертыми объятиями.

Гриффин разразился мрачным смехом.

— Не примут.

— Знаю, — сказал Кейн со смертельным спокойствием.

Он обошел их группу и осторожно приблизился ко мне. Когда я уже не могла избежать его взгляда, я повернулась к нему.

— Как дела, пташка? — На его лице была маска сожаления, но его голос был как дух — на мгновение облегчающий, даже приятный, а затем ставший горьким на языке.

— Не разговаривай со мной, — сказала я. Даже если это не его вина, я была настолько эмоционально разрушена, что это должно было на кого-то обрушиться. Он казался более достойным, чем многие другие.

Райдер встал передо мной,