Читать книгу - "Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс"

Опять заскрипел голос Нга:

– Прошу прощения, но, если не ошибаюсь, на сегодняшнее утро у нас запланировано убийство. Ты не забыла, что вот уже два месяца мы пасем некоего Тараши? Очень надеюсь, что не забыла, – ведь это тебе предстоит избавить беднягу от его никчемной жизни.

– Ящик, отцепись!

– А разве я цеплялся к тебе? Для меня это физически трудновыполнимо. Ну а если серьезно, то мы определили и место, и точное время убийства. Ты уже достигла нужной остроты?

Хоури снова наполнила чашку, а кофейник оставила на плите – выпьет, когда вернется домой. Кофе – ее единственная порочная привычка, память о солдатской службе на Окраине Неба. Штука в том, что необходимо уподобиться острому лезвию, а не накачаться кофеином до такой степени, когда голова гудит, а рука, держащая оружие, дрожит.

– Если ты имеешь в виду объем крови в моей системе кофеинообращения, то он понизился до приемлемого уровня.

– Тогда давай обсудим некоторые нюансы предстоящей операции, по крайней мере те, которые непосредственно касаются этого Тараши.

Нг буквально засыпал Хоури деталями будущего убийства. Бо́льшую их часть Ана уже знала – они были в плане, а кое-что она предложила сама, основываясь на опыте предыдущих умерщвлений. Тараши должен был стать ее пятой жертвой; она уже выявила некоторые закономерности «Игры». Хотя это не всегда было очевидно, но «Игра» имела свои правила, которые определяли основные подходы к каждому убийству.

Успехи Хоури не ускользнули от внимания прессы, и имя Хоури все чаще звучало в контексте «Игры теней», так что Ящик наверняка уже выбирал для нее очередную жирную дичь. В Ане крепло ощущение, что очень скоро она попадет в первую сотню убийц планеты. А это элита из элит.

– Ладно, – сказала она. – У Монумента, площадь восьмого уровня, западное крыло, в час. Проще некуда.

– Ты ничего не забыла?

– Ах да. Где оружие, Ящик?

Нг кивнул за зеленым стеклом:

– Там, дорогая малютка, где его оставила твоя зубная фея.

Герметик развернул паланкин и выехал из комнаты, оставив за собой слабый запах машинного масла. Хоури, нахмурясь, осторожно сунула руку под подушку. Там, как и сказал Ящик, что-то лежало. А вчера, когда укладывалась спать, ничего не было. Впрочем, теперь такие вещи ее не волновали. Действия Компании всегда отличались загадочностью.

Вот она и готова.

Хоури спрятала «подарок зубной феи» под одеждой и вызвала с крыши фуникулер. От его датчиков оружие, конечно, не укрылось, как и имплантаты в голове; машина наверняка отказалась бы брать пассажирку, если бы та не предъявила знак «Точки Омега» – сияющее голографическое изображение мишени, подрагивающее под слоем кератина на ногте правого мизинца.

– К Монументу Восьмидесяти, – сказала она.

Силвест спустился по лестнице и прошел по ступенчатому дну шахты к лужице света, где виднелась верхушка обелиска. Слука и один из ее помощников дезертировали, но оставшийся студент с помощью робота ухитрился откопать около метра сооружения. Для этого пришлось разобрать каменную кладку саркофага, и тогда обнажился массивный, покрытый искусной резьбой обсидиановый блок. На одной из его поверхностей виднелись четкие линии – амарантийское графическое письмо. Идущие рядами идеограммы говорили о том, что большая часть изображения – текст.

Ученые давно постигли основы этого письма, хотя им бы очень пригодился здешний Розеттский камень. Амарантийский был восьмым мертвым инопланетным языком, обнаруженным людьми в радиусе примерно пятидесяти световых лет от Земли. Не имелось никаких доказательств тому, что эти восемь видов разумных существ когда-либо контактировали друг с другом. Ни жонглеры образами, ни затворники тут помочь не могли – у них не было ничего даже близко похожего на письменность. Силвест, которому приходилось иметь дело с обеими расами – по крайней мере, с их технологиями, – понимал это не хуже других.

Амарантийскую письменность разгадали компьютеры. На это ушло более тридцати лет – потребовалось коррелировать миллионы артефактов, пока не удалось создать базовую модель, с помощью которой раскрыли общий смысл большинства найденных надписей. Помогло то, что к концу существования этой расы сложился единый амарантийский язык, менявшийся очень медленно, так что одна и та же модель дала возможность расшифровывать надписи, разделенные несколькими десятками тысяч лет. Разумеется, оставались смысловые нюансы, сложные для истолкования. И тут на помощь теории приходила человеческая интуиция.

Амарантийская письменность ничем не походила на те, которые уже были известны человечеству. Все тексты были стереоскопичны. Они состояли из сплетающихся линий, которые должны были создать определенный рисунок в зрительном центре головного мозга. Предки амарантийцев были чем-то вроде птиц или летающих динозавров, но с разумом лемуров. В далеком прошлом их глаза располагались по обеим сторонам черепа, что привело к развитию двухкамерного мозга, где каждая половина синтезировала собственную модель мира. Позднее амарантийцы стали охотниками, обзавелись бинокулярным зрением, но система связей в мозгу все еще сохраняла следы ранних фаз развития. Большинство амарантийских артефактов отражали эту ментальную двойственность, в частности в виде ярко выраженной вертикальной симметрии идеографических символов.

Этот обелиск не был исключением.

Силвест не нуждался в специальных очках, какими пользовались его сотрудники при чтении амарантийских иероглифов. Стереоскопичность видения достигалась благодаря особому устройству его глаз, где был использован один из наиболее удачных алгоритмов Кэлвина. Но сам процесс чтения все равно оставался пыткой, ибо требовал невероятного напряжения.

– Посвети мне, – сказал он студенту, который тут же отцепил ближайший переносной прожектор и направил его на ту сторону обелиска, где была выбита надпись.

Наверху полыхнула молния – сильный разряд электричества между разнозаряженными пылевыми облаками.

– Что-нибудь можете прочесть, сэр?

– Пытаюсь, – ответил Силвест. – Это, знаешь ли, непросто, особенно когда ассистент плохо держит лампу и свет прыгает по поверхности.

– Извините, сэр. Я стараюсь, но сюда задувает все сильнее.

Студент не преувеличивал. Даже в шахте появились пылевые вихри. Было видно, что они растут и крепнут; в воздухе уже колыхались серые пылевые завесы. В таких условиях долго не проработаешь.

– Ладно, не обижайся, – сказал Силвест. – Я очень ценю твою помощь. – Чувствуя, что его слова далеко не соответствуют ситуации, он добавил: – И очень обязан тебе за то, что ты остался со мной, а не ушел со Слукой.

– Выбор был не так уж труден. Тут не все готовы отмести ваши гипотезы с порога.

Силвест перевел взгляд с обелиска на студента:

– Ты имеешь в виду все мои гипотезы?

– Мы считаем, что все они достойны, как минимум, проверки. В конце концов, узнать, что случилось в те далекие времена, для колонии было бы небесполезно.