Читать книгу - "Красавица и чудовище. История невозможной любви - Серена Валентино"

Принц рассмеялся, но его смех не был искренним. Гастон тем временем продолжил:

— Мы могли бы заняться чем-нибудь поинтереснее, чем кудахтать целый день, словно пара куриц. Приходи завтракать со мной в обсерваторию, когда закончишь собираться.

— Да можешь начинать без меня. Думаю, миссис Поттс уже нервничает из-за того, что мы так долго задерживаемся.

Портрет продолжал тревожить Принца. Как могли его глаза так сильно измениться всего за несколько месяцев? Может быть, такими они были уже тогда, а художник просто приукрасил портрет, чтобы Принц выглядел на нем моложе?

Нет, Маэстро больше всего был озабочен именно тем, чтобы увековечить конкретное, текущее мгновение жизни. Сделать портрет как можно более правдивым и реалистичным. Запечатлеть миг, который никогда нельзя будет ни повторить, ни изменить, сохранить его для будущего, чтобы он пробуждал воспоминания о давно прошедшем времени. Именно так и говорил художник, слово в слово. Если бы он писал Принца не таким, каким он был в ту минуту, это шло бы вразрез с его постоянными заявлениями. Выходит, Гастон был прав и Принц всего за несколько месяцев постарел на целых пять лет? Или Гастон решил отомстить ему таким образом за то, что Принц напомнил ему о том давнем случае из их юности?

Может ли такое быть?.. Нет. А что, если… что, если проклятие Цирцеи — не выдумка?

Тут Принц вспомнил о зеркале, которое дали ему сестры. Он засунул его подальше в ту же ночь, когда получил его от мерзких ведьм, и больше не вспоминал о нем. В ушах Принца зазвенели жуткие слова, которые он не мог вычеркнуть из своей памяти.

«Оно покажет, как ты превращаешься в зверя!» Принц подошел к каминной полке. Сидевшая на огромном черепаховом панцире кошка прищурила на него свои желтые, обведенные черным ободком глаза. Она внимательно следила за тем, как Принц ищет кнопку, открывающую устроенный в камине тайник. По обе стороны погашенного камина стояли две фигуры грифонов с рубиново-красными, сверкающими в лучах утреннего солнца глазами и гребнями на груди.

Принц нажал на один из этих глаз, и утопил его в череп грифона. Сейчас гребень на груди правого грифона раскрылся, открыв тайник, в котором лежало зеркало.

Принц стоял и смотрел на него. Когда он бросал зеркало в тайник, оно упало лицевой стороной вниз. Принц посмотрел на тыльную сторону зеркала. Она выглядела вполне безобидно — простое ручное зеркало в серебряной оправе, потемневшей от времени. Принц протянул руку к зеркалу. Оно было холодным, и Принцу показалось, что от одного прикосновения его пронзила злоба сестер.

Выдумки.

На секунду Принц прижал зеркало к своей груди, не желая смотреть на свое отражение, надеясь, что все это глупости. Просто он позволил сестрам запугать себя, хотя не должен был поддаваться страху и суевериям. Принца так и подмывало заглянуть в зеркало, но он все еще опасался того, что может в нем увидеть.

— Хватит дурью маяться! — Принц собрался с духом, поднял зеркало и решительно заглянул в него, готовый встретиться лицом к лицу со своими страхами. На первый взгляд показалось, что он почти не изменился. У него отлегло от сердца, и даже стало стыдно, что он позволил настолько поддаться угрозам сестер.

— Смотри внимательнее, Принц.

Он выронил зеркало и испугался, что разбил его. Хотя, возможно, было бы лучше разбить. Принц мог поклясться, что это был голос Люсинды, с насмешкой прозвучавший из глубин вечной тьмы, или где там она обитает, ведьма. Казалось, этот голос прозвучал из самого ада. Дрожащей рукой Принц поднял зеркало и еще раз взглянул в него. На этот раз он увидел глубокие морщины вокруг своих глаз. Гастон был прав — всего за несколько месяцев он стал выглядеть на добрых пять лет старше!

Морщины сделали его лицо жестоким. Бессердечным. Все, как сказала Цирцея.

Невозможно.

Сердце загрохотало в груди Принца. Так громко и так яростно, словно стремилось выскочить.

А затем раздался смех. Грубый, нестройный, он окружал Принца со всех сторон. Казалось, откуда-то из невидимых далей долетает злобное хихиканье ведьм, их голоса, их мстительные слова обволакивают его, переполняют тревогой. Поле зрения стремительно сужалось, и вскоре Принц не видел ничего, кроме пристально следящих за ним с каминной полки желтых кошачьих глаз. Затем все исчезло, и мир погрузился во тьму.

Небытие.

Он остался в темноте наедине со смехом сестер и собственным ужасом.

Принц очнулся лишь несколько дней спустя, чувствуя себя так, словно его жестоко избила банда негодяев.

Все его тело болело, он с трудом мог двигаться. Сестры подтвердили злосчастье Принца, а своими насмешками и издевками заставили его страдать еще сильнее.

— Вы очнулись, сэр! — воскликнул Когсворт, сидевший в углу на стуле. — Мы очень беспокоились за вас, сэр.

— Что случилось? — Голова у Принца все еще слегка кружилась, он никак не мог сориентироваться.

— Похоже, сэр, вы были тяжело больны, у вас была сильная лихорадка. Когда вы не спустились к завтраку, я поднялся наверх и нашел вас лежащим на полу.

— Где зеркало?

— Зеркало, сэр? А, да, я положил его на ваш туалетный столик.

Принц слегка успокоился.

— Выходит, все это было лишь сном? Фантазией, вызванной тревогой или болезнью?

— Не понимаю, о чем вы, сэр. Но вы были очень больны. Мы все вздохнули с облегчением, когда узнали, что кризис миновал.

Когсворт, как всегда, старался казаться бодрячком, но Принц чувствовал, что дворецкий чем-то озабочен.

Когсворт выглядел уставшим, потрепанным, каким-то непривычно помятым. Обычно он очень заботился о своей внешности. Помятый вид служил доказательством его преданности — Когсворт, похоже, не отходил от Принца все время, пока тот болел.

— Благодарю вас, Когсворт. Вы хороший человек.

— Спасибо, сэр. Пустяки.

Прежде чем Когсворт смог продолжить, в дверь просунул голову слуга и робко сказал:

— Прошу прощения, сэр, но миссис Поттс просит Когсворта спуститься на кухню.

— Вот еще! Я не желаю, чтобы миссис Поттс решала, где я должен быть и что делать, — проворчал Когсворт.

— Нет, она права, вам действительно не повредит сейчас чашечка крепкого чая. Со мной все в порядке. Идите на кухню, пока миссис Поттс сама сюда не поднялась. Каждая лишняя ступенька, на которую она поднимется, заставит ее сердиться все сильнее и сильнее!

Когсворт рассмеялся, представив себе эту картину.

— Вероятно, вы правы, сэр, — сказал он и покинул комнату, забрав с собой слугу.

Принц почувствовал себя ужасно глупо от мысли о том, что на самом деле был проклят. Он выглянул в окно. Деревья сильно раскачивались на ветру, словно танцуя под сумасшедшую, слышную только им мелодию.