Читать книгу - "Нежные объятия оборотня - Линда Осборн"

— Я могу дать тебе все, только попроси, — шепчет мужчина в ухо, и по моему телу бегут мурашки предвкушения, возбуждения и желания. Тело не слушается, вернее… слушается?!

Я прекрасно помню его слова о том, что ради своей любимой женщины мужчина готов отдать жизнь, и его поступок, когда он бросился на медведя — противника, гораздо превышающего его в размерах и массе, грозности и дикости — это подтвердил.

И потому...

Все, что сейчас происходит между нами, кажется настоящим, правильным, верным. Есть я, и есть он, и больше ничего. Все, что было до него, подернулось зыбким маревом, и мне самой хочется преодолеть эти несколько сантиметров между нашими губами, нашими телами. Сама не понимаю, откуда берется это предвкушение, но чувствую, как на кончики пальцев покалывает электричество — так хочется провести ладонью по влажным волосам, сжать их, прильнуть к мощному горячему телу, которое буквально пульсирует жизнью напротив.

Никогда не верила в химию между людьми, но тут… Схлынувший после схватки с медведем, после увиденного превращения человека в волка адреналин оставляет после себя разводы на душе, как рисунки на песке от волны. И эти разводы, эти царапины буквально кричат о том, что их снова нужно чем-то заполнить. Чем-то очень важным, естественным, страстным, фактурным.

И мне кажется, я понимаю, о чем звенит мое тело.

Оно сигнализирует о недостатке любви, о том, что хочет оказаться в объятиях этого привлекательного волка, отринуть условности и покориться бурлящему цунами чувств.

И я делаю это.

Закусываю губу и тихонько стону, когда, опустив глаза, оглядываю идеальное, словно вылепленное талантливым скульптором из горячего мрамора тело, подаюсь вперед — не так видно, не так заметно, но очень чувствительно для внутреннего взора напряженного от ожидания мужчины.

Он понимает, что я капитулирую, и с рычанием и звериной радостью отзывается на мое предложение.

И тут же меня захватывает в настоящий водоворот вихрь эмоций.

Наши тела — это кипящие реки, горячая кожа. Пальцы — это инструмент для знакомства, умелые — его и несмелые — мои. Губы — это жаркое признание, одно на двоих разгорающееся безумие.

Я провожу дрожащим пальцем по его упрямым губам, тонкой линии носа, касаюсь щек с заметной щетиной и отмечаю для себя эту дорожку для поцелуев. Губы следуют тем же маршрутом — упрямые губы, тонкая линия носа, щеки с щетиной, до шеи с пульсирующей от возбуждения жилкой. Спускаюсь пальцем ниже, очерчиваю сильный, словно натянутый, выкованный из стали бицепс, касаюсь трогательной ключицы, трогаю вылепленный самой природой и явно усиленный тренировками пресс, и он позволяет моим губам последовать по этому маршруту, узнавая, принимая, привыкая к чужому телу, которое уже сейчас становится родным и знакомым.

Трогательная ключица, выкованный из стали бицепс, мощный пресс…

Напряжение между нами звенит и нарастает, еще немного — и сорвется в бешеном ритме, и он с мольбой в глазах смотрит сверху вниз на меня, желая, чтобы я нажала на спусковой крючок, позволив и ему делать своим телом все то, чего оно так яро жаждет.

И я соглашаюсь, касаюсь линии упругих волосков, уходящих под влажное после душа полотенце.

Лиам понимает, что будет дальше, и берет инициативу в свои руки с моего тихого согласия. Подхватывает, поднимает меня легко, словно пушинку, бросает на пол ненужное полотенце, перешагнув через него, проходит дальше в дом, поднимается по лестнице и укладывает на мягкую постель.

В темноте блестят его глаза, и голова немного кружится от предвкушения.

— Ты — только моя, — неожиданно для меня, или для нас обоих говорит он хрипловато и очень серьезно, веско. — Запомни это навсегда.

И тут же сметает, сминает поцелуем любые возражения, которые могут сорваться с губ.