Читать книгу - "Воины Нав - Виталий Дубовский"

Вот и наступил долгожданный день шабаша. В самой чаще леса, куда редкий охотник захаживает, на огромной поляне шли приготовления к празднику. Поляна была словно создана для народных гуляний. Окруженная со всех сторон густым лесом и кустарником, ровная как блин. Как-то ранней весной Стоян бродил по лесу, выбирая место для шабаша. С трудом пробившись через густой подлесок, он вышел на эту поляну, всю усеянную подснежниками. С тех пор прошло два десятка лет, теперь шабаши проводили здесь каждый год, и подснежников становилось все больше. Это место питала особая Сила. Цветы здесь росли в изобилии, а стволы молодых деревьев поражали своей совершенной стройностью. Но стоило отойти от поляны всего на пяток шагов, и вид леса совершенно менялся. Деревья становились угрюмыми, кривые ветви цеплялись, словно злобные руки, не желая пропускать незваных гостей. Но больше всего поражало другое: поляна имела форму правильного круга, в центре которого лежал большой темно-синий Камень. Еще тогда, впервые обойдя свою находку, Стоян понял — лесные тропы не зря привели его сюда. Камень был большим, в пять обхватов, и словно обожженным в Божьей Кузнице. На нем не было ни одного острого края, будто раскаленная река омыла его своим жаром. Видать, сильно постарался Даждьбог, пытаясь сжечь его в небесах. Не одну сотню лет этот камень здесь лежал, но на удивление не обрастал мхом. И был он теплым. Всегда, даже в лютые морозы.

…Ведьмак оглянулся на приготовления. Два деревенских парня сносили хворост и складывали дрова для священного огнища. Три девки варили яства в котлах, весело переговариваясь между собой. Эти люди были простыми помощниками, обязанными ведьмаку жизнью. Сделав свое дело, они радостно уйдут домой, больше не вспоминая об этом вечере. На кострах, на двух вертелах, крутились румяные поросята. Жадный огонь лизал их бока, потрескивая сгорающим жиром. Расстеленные вместо столов полотнища замыкались кольцом вокруг Камня и будущего огнища. Глиняные кувшины с медовухой, чарки и пустые миски ожидали дорогих гостей.

Чернава бродила по поляне, радостно выбирая цветы для венка. Собрав огромный букет, она зарылась в него носом, закрывая глаза.

— Стоян, они так пахнут! Стоян, почему ты раньше не приводил меня сюда? Здесь так замечательно! Я хочу здесь жи-и-ть, Стоя-я-н!

И она побежала по поляне, словно птица полетела в лучах заходящего солнца. Ведьмак смотрел ей вслед, улыбаясь своим мыслям. Да, девочка, только здесь и начинается твоя настоящая жизнь. Та, в которой нет детской радости, нет глупости, беспечности. Зато в ней есть смысл, стремления, цели. Радуйся, маленькая, радуйся своему детству, покуда не зашло солнце. Сегодня Стоян встречал своих сестер и братьев. Ведьмаки и ведьмы из разных племен пожалуют на шабаш. Стоян чувствовал — эта встреча будет особенной.

Солнце спряталось за верхушки деревьев, в последний раз лизнув поляну теплыми лучами. Ведьмак распорядился накрывать столы и отпустил односельчан по домам. Чернава молча сидела у костра, вороша палкой угли. В отблесках пламени она была счастлива и прекрасна. Казалось, все свои страхи девушка оставила дома, и теперь с нетерпением ожидала праздника. Стоян разделся, доставая из походного мешка козлиную накидку с рогатой головой, и облачился, как того требовал обряд. Чернава взглянула на него, улыбнулась:

— Любимый, сейчас ты похож на Демона с рогами. На дикого лесного Демона, вышедшего из лесу погреться у костра.

— А я и есть Демон. Старый злой Демон, который влюбился в молодую веселую колдунью. — Стоян достал из мешка черную длинную накидку с капюшоном. — На-ка, приоденься. До ритуала ты никому не должна показывать своего лица. И никогда никому не открывай своего истинного имени!

Чернава, улыбнувшись, сняла через голову рубаху, обнажив в свете костра молодое стройное тело.

— А все остальное, значит, показывать можно? — она кокетливо прикрылась руками, соблазняя его. — Ну, давай свою накидку, чего глазами поедаешь? Не твоя, поди, еще.

Надев черный балахон, девушка вновь присела к костру, разглядывая ведьмака из мрака капюшона. И вдруг тишину нарушил пронзительный свист. Над верхушками деревьев появилось мерцающее свечение. Первая ведьма пожаловала на праздник. Светящийся силуэт быстро приближался к костру, свист стал пронзительным, закладывая уши. Наконец Чернава разглядела молодуху, восседающую голышом на метле. Лоснящееся от жира тело блестело, словно капли пота переливались веселым бисером искр. Резко затормозив полет, цепляя метлой землю и подняв пыль, ведьма стала на ноги, бросив метлу наземь.

— Здрав будь, Стоян, — она подошла с улыбкой, бессовестно покачивая огромной грудью.

— И тебе поздорову, Бобура, — ведьмак бросил любопытный взгляд на грудастую ведьму и улыбнулся. — Ну что вы, ведьмы, за бабы? Вам абы меж ног палку держать. Могла бы и пешком дойти, поди, не с другого конца света прилетела.

Ведьма заулыбалась, присаживаясь у костра.

— Ох, Стоян, ты же нас знаешь. Нас хлебом не корми, лишь бы мужик нас глазами поедом ел. Вот и красуемся перед вами. А на метле прокатиться раз в году — одно удовольствие!

Бобура вытянула ноги поближе к огню, откинула с груди каштановую прядь, гордо показывая свое богатство, и скосила глаза на Чернаву.

— А это у нас кто в капюшоне спрятался? Просящая Силы? — слова прозвучали надменно и с издевкой. — Хоть покажись, коль не здороваешься!

Чернава промолчала, лишь щеки запылали от гнева и ревности.

— Э, девочка, чую, ты ревнива не в меру! — ведьма засмеялась. — Да ты не бойся, после Вереи никто из нас в полюбовницы к Стояну не напрашивается. Больно уж суров он в любви своей.

Ведьмак подбросил в костер хвороста и прислушался. Несколько пересвистов оповестили о приближении остальных ведьм. Все до одной прибыли голышом, на метлах. Компания стала веселей. Расположившись у костра, ведьмы смеялись, приветствуя друг дружку после долгой разлуки. Переговариваясь меж собой, хвастались последними достижениями в ворожбе. Иногда с любопытством поглядывали на Чернаву, пытаясь разглядеть ее лицо в темноте капюшона. Всего на шабаш слетелось шесть ведьм. От разнообразия голых женских тел у Чернавы зарябило в глазах. Здесь были молодухи и женщины, красавицы и простачки, высокие и низкие. Никто из них не стеснялся своей наготы. Одни были красивы и телом, и лицом. Другие — поплоше. Но все они чувствовали себя расслабленными и счастливыми. Выставляя напоказ свою наготу, они словно радовались своему освобождению от одежды. Чернава стала привыкать к обстановке, пытаясь прислушиваться к разговорам.

— Ой, девки, — говорила маленькая щупленькая молодуха, — сдоила я давеча у соседки молоко с коровы. Поставила ведро дома и жду. Вот и молоко в нем появилось, ну, думаю, хорошо, все получилось. А оно прибывает и прибывает! Я уж давай отпивать, отливать по крынкам. А оно еще и еще прибывает. Ну и корова! Вымя у нее оказалось, что у нашей Бобуры груди!

Все ведьмы весело захохотали, покосившись на Бобурину гордость.

— Ой-ой, весело им! Да вы поглядите, кто разговорился? Доска неструганая! Если б у моих коров такое вымя было, как твои титьки, я бы с голоду померла.