Читать книгу - "Дальше фронта - Василий Звягинцев"

Стоп!

Он выглянул в коридор. Техники как раз покатили по коридору тележку с «веримейдом».

– Дураки мы, Максим, какие дураки! Вот что значит, инерция мышления. Пилим бревно бензопилой, а что мотор завести нужно – забыли!

– Ты это о чем?

– Покойники, Максим, покойники. Которых в лесу прикопали, и те, которых казаки в сельский морг отвезли. На хрена, скажи мне, их эксгумировать, если живьем допросить можно?!

Бубнов только сплюнул с досады. Ведь на самом деле – чего проще? Еще вчера можно было выскочить туда и взять новопреставленных рабов божьих тепленькими. Причем в буквальном смысле слова.

Может, среди них настоящий организатор есть!

А ведь и он сам ходил в боковое время, и Тарханов там провел чертову уйму времени, а как случилось вот такое – будто память отшибло, не хуже, чем Постному. Действительно, инерция, а если более научно выразиться – динамический стереотип. Способ поведения в данных обстоятельствах, настолько отработанный, что включается без участия сознания. Плеснул в лицо огонь в узком тупиковом коридоре – ты закрыл глаза и отскочил назад. А единственно правильным решением было бы, наоборот, рвануться сквозь пламя и, пусть с ожогами, выбраться на свободу.

– Давай, Максим, сейчас соберем группу, и под твоей командой – вперед. Не могли они за пятнадцать часов далеко уйти, наверняка поблизости бродят. Только как ты их ловить будешь? – Тарханов вспомнил свою встречу с некробионтами. Мало шансов, что найдется среди террористов еще один Шлиман.

– Кажется, есть способ.

– А я на кордон смотаюсь, на месте посмотрю, может, там тоже какая-нибудь хитрая аппаратура имеется…

Бубнов после участия в патологоанатомическом исследовании подобранных на поле боя трупов второго порядка много размышлял о том, каким бы образом организовать широкомасштабное изучение природной и, так сказать, идеологической сущности феномена некробиоза.

В другое время не составило бы проблемы собрать коллектив из специалистов соответствующих профилей, открыть финансирование, подготовить оборудование, отловить нужное количество особей и ставить на них какие угодно опыты.

Сейчас же навалилось столько не в пример более важных, с точки зрения высшего руководства, забот и проблем, что от предложения Бубнова просто отмахнулись. Лично Чекменев начертал на рапорте резолюцию: «Отложить до лучших времен! Занимайтесь чем поручено!»

Ну, вот вам, Игорь Викторович, и «лучшие времена»!

Хорошо, что кое-какие наработки у Максима все-таки были.

Группу он собрал быстро, служба была поставлена. В составе его отдела спецконтроля имелись и медики – свежеиспеченные военврачи сентябрьского выпуска, еще не забывшие общевойсковую подготовку, и инженеры с техниками, умеющие обращаться с хроногенератором и верископом. Так что со стороны приглашать почти никого не пришлось.

Сразу после обеда колонна колесных машин прошла портал и двинулась в сторону Сергиева Посада по той же дороге, где вчера ехал Великий князь. Сам же Максим поднялся в воздух на вертолете. Сопровождал его, с личного разрешения Олега Константиновича, войсковой старшина Миллер, едва успевший проспаться после обмывания новых двухпросветных погон. Как это у них в полку говорилось в адрес выслужившего штаб-офицерский чин – стал на рельсы.

Укажет точное место захоронения, а заодно и полюбуется на дело рук своих.

Когда он получил приказ, лицо адъютанта передернулось. Совсем ему не улыбалось встречаться с собственноручно убитыми людьми, да вдобавок воскресшими. Кое-что он об этом феномене слышал, но в подробности не вдавался. Хоть и был он немцем, пусть давно обрусевшим (немец – он обезьяну выдумал!), а к метафизике никакой склонности не испытывал. Предстоящее Павел Петрович понимал как одну из разновидностей эксгумации, а от вида лежалых трупов его всегда мутило.

Поэтому, угнездившись на заднем сиденье вертолета, он в профилактических целях хорошо приложился к фляжке, которую, по должности, всегда имел при себе. Олег Константинович, как известно, подобно своему августейшему предку Александру Третьему, любил, чтобы при щелчке пальцами в его руке немедленно оказывалась черненая стопка. Или, в походных условиях, эта самая фляжка.

Уже на четвертом витке расходящейся от лесной могилы спирали пилот указал Максиму на искомую цель. Семь человеческих фигур цепочкой двигались по просеке строго на запад. Когда вертолет снизился, Максим увидел, что все они вооружены. Но прошедшая на высоте всего лишь в сотню метров боевая машина не привлекла их внимания. Бубнову это было знакомо – прошлый раз покойники тоже не реагировали на вертолеты до тех пор, пока они не открывали огонь на поражение.

Сейчас слепой инстинкт гнал некробионтов на поиски пищи. Как Баба-яга из сказки, они ноздрями (или какими-то другими органами чувств) пытались уловить человеческий дух.

Бубнов предполагал, что охотничий инстинкт у них включается только после того, как сработает портал. Ну, вроде как паук реагирует на подрагивание сторожевой нити ловчей сети. А нюх улавливает запах живого как бы не на десятки километров. И если металл экранирует человеческую эманацию, то брезент автомобильных тентов – безусловно, нет. Вот они с точностью компасной стрелки и повернули в сторону приближающейся колонны.

Максим приказал своему отряду выйти на достаточно обширное для намеченных действий поле, остановиться и начать разгрузку.

В запасе было не менее полутора часов, даже если некробионты перейдут на спринтерский бег.

К моменту, когда первый покойник появился на опушке, все у Бубнова было готово. Ничего экстраординарного придумывать не пришлось. В зоопарке он под расписку взял транспортную клетку для перевозки особо опасных хищников и распорядился поставить ее ближе к западной кромке леса, в самой середине густой купы боярышника. Издалека это выглядело именно как огромный куст с нешироким просветом посередине. Сдвинутая дверь клетки была не видна уже с десятка шагов.

Технику и людей Максим разместил в лесу позади клетки. Так, чтобы азимут на манящий запах живого проходил сквозь нее. На отсечный огневой рубеж был выдвинут БТР с крупнокалиберным пулеметом.

Чтобы руководить охотой, он вместе с Миллером устроился на сколоченной между ветвями старого дуба наблюдательной площадке, метрах в четырех над землей. Войсковой старшина вооружился верным дробометом, Бубнов же ограничился биноклем и сильным радиомегафоном.

В клетке были привязаны семь поросят, по числу некробионтов. Свинья, как известно, наиболее близка к человеку по своей биохимии и генотипу. Поэтому предполагалось, что для поддержания сил покойников эта разновидность живого подходит в наибольшей степени.

Головной некробионт, с пулевой дыркой между глаз и штуцером в руках, приостановился в полусотне метров от ловушки. Глаза у него были полуприкрыты, а ноздри раздувались, что хорошо было видно в бинокль. Похоже, присутствие пищевых объектов покойники сначала улавливают в принципе, как рыбы боковой линией – колебание воды, а точную наводку на цель производят с помощью обоняния и лишь в последнюю очередь – зрения.