Читать книгу - "Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин"

– Я должна забрать своего котенка по имени Карл, – заплакала я, – и еще некоторые незначительные вещи, которые остались в доме госпожи Перон…

– У нас очень мало времени, – недовольно проговорил гвардии сержант Чоглоков (это был высокий и красивый дворянин с приятными усами). – Агент короля Фридриха, книготорговец Генрих Зильбербург (хотя это и не его настоящее имя) побежал за помощью, скоро злодеи вернутся… Мы не можем поехать в дом госпожи Перон, это слишком опасно. Наверняка убийцы поджидают вас уже и там…

– Но… вы сказали, что моя нянька, моя добрая старуха Арина тоже… помогает вам и мне… Ведь они убьют ее, наверно, убьют…

– Аринушка сама знает, что нужно делать, – сухо сказал матрос Кирпичников. – Она знает, что может погибнуть за государыню; это ее судьба…

– Нет! – закричала я. – Каждый человек сам выбирает свой путь. Ежели всё действительно так, как вы сказали, ежели я ваша государыня, я приказываю вам, слышите, я приказываю, поехать в дом госпожи Перон и спасти мою няньку…

– Слово государыни для нас закон, – покорно склонился Чоглоков и велел кучеру трогать.

Через несколько минут мы подъехали к ненавистному мне дому.

– Няня! Няня! – я побежала наверх, по лестнице.

– А ну стой, дерзкая девчонка! – схватила меня за руку госпожа Перон. – На каком основании ты кричишь в моем доме? Ты совсем потеряла совесть? Я кормлю, пою и воспитываю тебя, а ты позволяешь себе такие выходки… Неблагодарная тварь!

– Дрянь, дрянь! – закричала и затопала ногами невесть откуда выскочившая Юлия, со своею заводной куклой под мышкой. – Нужно выпороть ее, мамочка! Нужно посадить ее в темный чулан и держать там без еды три дня, чтобы она образумилась и поняла, что она никто…

– На том основании, – торжественно и спокойно сказал гвардии сержант Чоглоков, входя в дом; плащ его развевался на сквозняке, – что эта девочка – Елисавета Алексеевна Тараканова, княжна Володимерская, истинная повелительница России и Украины. Десять лет назад к вам приехал русский посол, который оставил девочку-младенца с нянькой и попросил позаботиться о ней, в обмен на выгодное содержание. Вы согласились и сказали, что воспитаете ее как родную дочь, и что она ни в чем не будет нуждаться. Однако, будучи от натуры людьми жадными и мелочными, вы тратили все деньги только на себя…

– Ах! – воскликнула я. – Оказывается, вы обманывали меня…

– Я заботилась о тебе, как родная мать, – сказала госпожа Перон. – Мне не открыли тайну твоего происхождения, но я догадывалась… Ты ни в чем не нуждалась и должна поблагодарить нас…

– Поблагодарить вас? – усмехнулась я. – Вы сделали из меня служанку, Золушку, и теперь, как в сказке про Золушку, по всем канонам господина Буало, я должна проявить христианское милосердие и сказать: «я вас прощаю». И вот что я вам скажу: всякий раз, читая сию сказку и дойдя до кульминации, в коей принц надевает Золушке туфельку на ногу, и туфелька подходит, и все умиляются, – всякий раз я думала, что мне подсунули какую-то другую книжку, что с концовкой что-то не так… Любовь, милосердие, всепрощение, – какие прекрасные и какие ничтожные слова! Нет, мои дорогие родственники, в этой концовке не хватает кое-чего другого – возмездия…

Я выхватила у Юлии из-под мышки заводную куклу, бросила на пол и стала яростно топтать ее каблуком, пока механические колесики и шарниры не разлетелись во все стороны. Юлия заревела, прижавшись к матери, а госпожа Перон просто стояла и смотрела, не двигаясь, с покореженным лицом, как будто это я ей наступила в лицо каблуком и растоптала его.

– Посмотрите, до чего вы довели бедную девочку, – строго сказала моя нянька, уже с вещами и с котенком. – Пойдем, Лиза, не нужно тратить нервы на этих дурных людей…

Да, я не была милосердна, monsieur le Ministre. Милосердием и благотворительностью пусть занимается церковь. Я же намерена править, установив наисуровейшие законы и наказывать всякого, кто преступит их.