Читать книгу - "Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская"

– Невозможно ни понять, ни руководить упертой женщиной! – в сердцах бросил Гобрий, когда они отдалились от шатра Бану на достаточное расстояние.

– Гобрий, – серьезно позвал Гистасп, останавливаясь. Гобрий обернулся и тоже затормозил. – Будь добр, держи себя в руках. Эта девчонка уже объявлена тану. Настанет день, она сядет в кресло отца. Думаешь, она оставит на плечах головы тех, кто слишком часто открывал рот, чтобы покричать?

– У этой девчонки ветер в голове, который продует всю кампанию, вот что я думаю, Гистасп! И настанет день, когда она сдохнет! Больше скажу – скорее всего, в этой вылазке и помрет! Заодно прихватив к Старой Нандане наших ребят.

– Предлагаешь отправить к ней кого послабее?

– Да знал бы я! Сам что думаешь делать?

– А зачем мне тут думать? – Гистасп, скалясь, развел руками. – У меня есть приказ, мне достаточно.

– Хорошо бы этот приказ был отдан кем-то более озабоченным ценностью человеческой жизни!

– Ты бы потише говорил, Гобрий. Услышать могут.

– Не учи, Гистасп! Если бы Свирепый знал, какие у его отпрыска способы выслуживаться!

– Мне кажется, за этим ты и здесь – делать так, чтобы Старый Волк об этом знал, разве нет? – Гистасп улыбнулся с легким прищуром.

Спустя еще десять минут Бансабира, укрытая легким плащом, спрятавшая лицо под капюшоном и отдельной повязкой так, что видны были одни глаза, отдернула полог и вышла к отряду.

– Стройся! – приказал Раду, заметив госпожу. Бану оглядела – все одеты, как и она, согласно повелению. Собраны в дорогу тоже по уму. Танша кивнула, подошла к коню. Юдейр суетился рядом, но Бану проигнорировала его участие, ловко взлетев в седло.

– По коням! – пришпорила рысака, не дожидаясь остальных.

Задолго до наступления темноты Бану дала знак остановиться.

– Ночлег! – спрыгнула на землю первой и пошла вдоль спешивающихся всадников, ведя скакуна под уздцы. – Лагерь не разбивать, огонь не разводить. Переждем здесь. Всем отдохнуть, в полночь снимаемся. Юдейр, – кивнула, увлекая оруженосца за собой.

– Госпожа? – спросил юноша тихо.

– Пусть Раду организует караул. Менять по два человека каждый час. Первым заступает он сам и Ри. Ты будешь в последней из пар, разбудишь меня.

– Хорошо. Тану, а можно спросить?

– Говори.

– Почему в полночь?

– Попробуй додуматься сам, пока будешь караулить, – сухо отозвалась женщина.

Блеклое небо серебрилось матово-серой краской – рассвет еще не наступил, когда двадцать семь всадников врезались в лагерь алых четырьмя группами с разных сторон западного караула. Стражники Шаутов, кто от стрел, кто – из последних погибших – от клинков, уже заливали кровью землю.

Петляя на обезумевших конях, северяне неслись сквозь сонный лагерь, разбрызгивая во все стороны по треть колчана острий. Затем, прижавшись грудью к загривкам скакунов, сами уподобились стрелам, молниеносно пересекая лагерь, будоража заспанных солдат, офицеров, кашеваров, лекарей, пленниц. Не успел неприятель опомниться, а отряд Бану уже взметал в поднебесье пыль, уходя на юго-восток.

Только бы все вышло, думала молодая женщина. Она оглянулась, увидев слезящимися от ветра глазами, что алые наконец-то потянулись хвостом погони. Бану вновь устремила взор вперед – на неразличимую пока деревню, близ которой со дня на день должны встретиться алые и рыжие для удара по ее армии.

Сердце настойчиво колотилось о ребра и, будто не в силах сломать, отскакивало обратно в грудь. Тонкие пальцы в перчатках мертвой хваткой держали узду, вплотную прижимая к шее коня.

Рассвет все еще не настал, когда перед летучим отрядом Бансабиры Яввуз показалось поселение с оранжевым знаменем на невысоком доме старосты. Поселение не имело как таковых стен и ворот – небольшой частокол, который высокорослые скакуны взяли не без труда. Бану тяжело выдохнула – две трети дела позади, оставалось только в нужное время выбраться из этого бедлама.

Вновь полетели снопы стрел из колчанов северян. Гарнизонных здесь по донесению должно было быть около пары сотен, но пока они поднимались и соображали, что происходит, пурпурным удавалось чинить произвол, выполняя попутно грозный приказ тану – каждую вторую найденную по пути лошадь рубить с привязей, выпускать из стойл, гнать от деревни дальше на юго-восток. Под копыта попадали верещащие дети, которых оттягивали в стороны трясущимися руками плачущие женщины, старики, собаки, куры и мелкий скот. Все смешалось в панике.

И сквозь это поселение отряд прокатился лихом, а найденных кобылиц и скакунов, побивая плетьми, погнали дальше. Вскоре перепуганные животные понеслись вперед без помощи пурпурных. Всполошенные подданные Ююлов, не разобравшись, что произошло – все, кто мог держать оружие, – с отчаянной яростью кинулись на вторгшихся, еще вчера вечером дружественных всадников.

Перед тем как развернуть отряд в обходной крюк, Бану приметила вдалеке разбитый лагерь. Видимо, сегодня-то оранжевые и планировали добраться до алого воинства. И видимо, доберутся. Даже быстрее, чем думали. Гнев – хороший ускоритель.

Отряд Бансабиры, соблюдая предельную осторожность и действуя только ночью, окольными путями держал путь к своим. Однако в одну из ночей группа Бану столкнулась с неприятностью.

– Это Ниитасы, – шепнул Одхан, прижимаясь к земле и указывая носом на горящий кострами впереди лагерь сиреневых. – По этой тропе не вернуться.

– Дождемся утра, – велела Бансабира. – Независимо от их командующего, стоит попробовать поговорить.

Ночь прошла без происшествий. Утром танша велела двенадцати бойцам личной охраны тянуть жребий – кто отправится с посланием. Участь выпала Ри, рыжеволосому бойцу среднего роста и худосочного сложения. Откуда в нем была сила, удовлетворяющая требованиям Бансабиры для ее «гвардейца», не ответил бы и человек с самым богатым воображением.

– Скажи лидеру, что прибыл с сообщением от Бансабиры Яввуз, внучки Идена Ниитаса. Я бы хотела переговорить с таном Сиреневого дома.

Ри кивнул, влез на лошадь и отправился к лагерю сиреневых, намеренно сдерживая коня по мере приближения. Обратно вернулся к вечеру, хмурый, шепнул Бану что-то на ухо, и та велела сниматься с места.

Несмотря ни на какие выгоды, Ниитас в союзе Шаутам отказал. Старые обиды были слишком сильны, а гордость неуправляема.

В это время действующий тан Ююл, поджарый шатен недалеких сорока лет, получил срочное донесение от одного из вассалов, что Шауты разорвали союз и вторглись к ним с войной. Удар в спину от давнего соседа и союзника… От выродка, в семью которого Ююл отдал двух сестер!

Чтобы усилить все приграничные гарнизоны, которые могли быть атакованы алыми, Ююл отозвал часть войск из различных укреплений в центре танаара и переместил их к рубежам. Тан Маатхас благодаря такому стечению обстоятельств смог вздохнуть спокойнее.