Читать книгу - "Джокер - Даниэль Дакар"

Как и предполагала Мэри, в искусстве танго с Хуаном Вальдесом не мог сравниться никто из присутствующих. Сеньор Гомес был, бесспорно, хорош. Но он настолько явно заботился о своей репутации, что его умение танцевать растворялось в этой заботе, как сахар в кипятке. Русские гости фиесты были техничны, но и только. Мексиканцы так и рвались наговорить ей комплиментов, и это отвлекало, не давало сосредоточиться на танце. Вальдес танцевал молча, и она была благодарна ему за это. За это — и за то, что его молчание было красноречивее всяких слов. Он восхищался ею, восхищался именно как женщиной, и не скрывал этого. Если бы скрывал, возможно, все бы обошлось. Но тут, должно быть, судьба решила, что недостаточно испытывала сегодня на прочность молодую графиню Сазонову.

— Какой ужас! — отчетливо и презрительно произнес на спанике у нее за спиной грудной женский голос. — Где только Хуан ее выкопал? Да она же шире в плечах, чем любой гвардеец!

— Как, милочка, вы разве не знаете? — второй голос звенел колокольчиком. — Это незаконнорожденная дочь русского графа и какой-то авантюристки. Всю сознательную жизнь служила во флоте, откуда уж тут взяться изяществу и подобающим женским формам? Между прочим, император даровал ей отцовский титул… невероятно!

— Никогда не понимала этих русских… Поверьте, мои взгляды достаточно широки, и я согласна с тем, что можно признать младенца и достойным образом его воспитать. В конце концов, невинное дитя не должно отвечать за грехи родителей. Но вам не хуже моего известно, какие нравы царят в армии. Давать имя и титул какой-то потаскухе!

Голоса отдалились, затерялись в шуме фиесты, исчезли. Мэри выверенным движением поставила на столик тонкую фарфоровую чашечку. Значит, потаскуха? Ну-ну… Дон Хуан уже шел к ней, улыбаясь одними глазами, и Мэри внезапно почувствовала, как внутри что-то лопнуло. Мексиканец моментально уловил произошедшую в ней перемену, но прежде, чем он успел что-то понять, она шагнула вперед. Шагнула, и Вальдесу оставалось только изо всех сил создавать видимость того, что в танце ведет он. А Мэри… Мэри сейчас выплескивала на него свою горечь, разочарование, гнев, боль от потери чего-то, что никогда ей не принадлежало. Ей хотелось плакать, но она не могла себе этого позволить. Эти кипящие глубоко внутри слезы делали ее движения резкими, как щелчок кнута, и ранящими, как уже пришедшая сегодня на ум абордажная сабля.

Когда она пришла в себя, оказалось, что Вальдес ведет ее по скудно освещенной дорожке. Музыка и смех были совсем рядом, но все-таки не здесь, и это было прекрасно. Поворот, еще один, еще. Крохотная беседка, один-единственный фонарь…

— Донья Мария, что случилось? — дон Хуан был встревожен не на шутку.

Она повернулась к нему, медленно, будто во сне.

— Случилось? О, ничего не случилось, сеньор Вальдес, решительно ничего. Просто я, видимо, не подхожу для той жизни, которую вынуждена сейчас вести, вот и все. Простите, боюсь, что наш последний танец не доставил вам никакого удовольствия.

— Танцевать с вами — удовольствие в любом случае, сеньорита… — начал было Вальдес, но Мэри его перебила:

— Я устала, Хуан. Я хочу обратно в армию. Там все просто, там я знала, кто я и что я, а здесь… Надень это. Сделай то. А вот этого не делай ни в коем случае. Повернись. Поклонись. Семья. Прием. Аудиенция. Внучка. Графиня. Потаскуха, — последнее слово она произнесла на спанике. Вальдес резко втянул в себя воздух, порываясь что-то сказать, но Мэри еще не закончила:

— Я все время что-то должна, всем и каждому! Все от меня чего-то хотят! Впрочем нет, не все, — она вдруг усмехнулась, холодно и зло. Всплеска эмоций как не бывало. — От меня — не все. Кое-кому какого-то черта надо от моего деда, и мы оба знаем, Хуан, кого я имею в виду. Да, я помню: много музыки, много танцев и никаких разговоров. Но поговорить нам все-таки придется, потому что иначе… Хуан, кобру раздразнили не вы, но именно вы находитесь сейчас в ее обществе. Так я вас слушаю, — она оглянулась, опустилась на скамью и скрестила руки на груди. Гранаты в броши зловеще переливались в тусклом свете фонаря.

— Боже мой, графиня, как вы могли подумать… — Вальдес был сама оскорбленная невинность, но Мэри не была намерена терпеть фарс.

— Прекратите, сеньор. Прекратите немедленно. У меня нет ни сил, ни настроения играть в игры. С человеком, признающим свой интерес, можно договориться или хотя бы поговорить. С паяцем разговаривать не о чем. У вас есть шанс — единственный, заметьте! — обсудить проблему и поискать совместные пути ее решения. Не упустите его.

— Не откажите мне в любезности, донья Мария, скажите — как и когда вы догадались? — сухо поинтересовался ее собеседник, прислоняясь к резному столбу.

— На императорском приеме, — Мэри мило улыбалась. — Вы подошли ко мне, но все время пытались втянуть в разговор деда. Да и тему для беседы выбрали нехарактерную для того Хуана Вальдеса, которого я знавала.

Губы мексиканца сложились в усмешку, одновременно уважительную и ироничную. Прижатая к сердцу ладонь, склоненная голова:

— Великолепно, графиня. Вы всегда отличались острым умом, но я, откровенно говоря, не думал, что однажды сам порежусь о него. И вот — наказан за самоуверенность. Поделом мне. Впрочем, я так удивился, заметив графа на приеме… и еще больше удивился, увидев там вас. Хотя это и не оправдывает меня, как профессионала, но…

— К делу, сеньор, — поторопила Мэри разговорившегося Вальдеса.

— Хорошо, к делу. Я нуждаюсь в интеллекте вашего деда, его опыте и связях. Я совершил ошибку, которую нужно исправить, иначе последствия моих необдуманных поступков выйдут боком не только моей родине, но и Империи. Если бы речь шла только о моей судьбе… Увы, действовать напрямую как официальное лицо я не могу.

— Конкретнее, — уронила Мэри.

— Несколько лет назад я пристроил Энрике Маркеса — вы помните его? — служить в нашу миссию на Кортесе. Я полагал, что конкретная ответственная работа поможет ему перестать чувствовать себя… эээ…

— Шестеркой?

— Не люблю это слово, но — да. Кроме того, и деньги там платят недурные, а для Маркеса это немаловажно, он из семьи весьма небогатой. Так или иначе, я переоценил своего протеже. Или недооценил его. Он развил на Кортесе деятельность сколь бурную, столь и непонятную как для меня, так и для всей нашей дипломатической службы. Несколько фраз, оброненных им в конфиденциальных беседах, должны были меня насторожить, но… Я упустил момент. Маркеса надо было отзывать, отзывать срочно, в крайнем случае — ликвидировать, но когда я понял, что происходит, было уже поздно. Мария, я хотел бы ошибаться, но мне кажется, что на Кортесе зреет мятеж. Устранение Маркеса сейчас только приблизит катастрофу. А ваш дед…

— Служил в обеспечении русской миссии на Кортесе, — подхватила Мэри. — В данный момент — адмирал флота, пусть и в отставке. И звание свое получил не на ковре в Адмиралтействе. Заведует кафедрой тактики. А самое главное — лично и близко знаком с князем Цинцадзе.

Вальдес возвел очи горе и с глубоким вздохом покачал головой: