Читать книгу - "Граница миров - Кристель Дабо"

– А то, чему вы меня подвергли в часовне? Это не было вмешательством? Вы лишили меня семейного свойства.

– Только его части. Могло быть хуже. Это могла быть часть вашей жизни. Не хочу вас обижать, но окончательное решение отказаться от этой вашей составляющей оставалось за вами. Мы вам very признательны.

Офелия почувствовала, как у нее участился пульс. Отголосок отделился от нее, унося с собой часть ее тени? Значит, у нее еще оставался шанс вернуть свое свойство.

– Но и вы должны быть признательны, – заметила женщина. – Вы еще никогда не были настолько собой, как сейчас! Благодаря нам вы наконец вновь выровнялись. Последние смещения мало-помалу сгладятся. Всё-таки вы годами жили с серьезной асимметрией.

Услышав эти слова, Офелия непроизвольно поднесла руку к животу. Первым делом она подумала о своем приобретенном пороке, хотя ни грана первостепенного в нем сейчас не было.

– Sorry, – отозвалась женщина со скарабеем. – Вы никогда не сможете родить. Ваше тело осталось неизменным, изменилось только восприятие. Другой отметил вас в юности, верно? – продолжила она с живейшим любопытством. – Можно сказать, он сделал из вас полное отражение Бога. Или Евлалии Дийё, если вам так больше нравится, – поправилась она, увидев, как Офелия нахмурила брови. – Великолепная стартовая площадка, но, если бы вы попали к нам слишком рано, эксперимент провалился бы. Это должно было стать вашим выбором, вашим очищением и вашим искуплением. Вы их больше не будете носить?

Женщина указала на очки и перчатки, оставшиеся на подушке. Офелия заставила себя надеть и то и другое, хотя они не подходили ни к ее глазам, ни к рукам. Настоящие оставались у Торна. Наблюдатели знали уже достаточно, и необязательно было оповещать их еще и о том, что Офелия с Торном встречались без их ведома, чтобы порыться в их закромах.

– Вы сдержали свое обещание? Вы ничего ему не сделали?

– На что вы намекаете?

Женщина улыбалась, сидя на скамье с несгибаемо прямой спиной. То ли она на свой лад давала понять, что тайна Лорда Генри осталась неприкосновенной, то ли действительно не знала, в чём состоял шантаж со стороны шевалье. Эта неопределенность чудовищно раздражала, но Офелия не могла рисковать тем, что рассекретит прикрытие Торна, если оно по-прежнему его защищало. Она решила не настаивать.

– Что вы сделаете с отголоском?

– Бросьте, miss. Вы знаете, что мы знаем, что вы знаете.

Сердце Офелии затрепетало. Да, она знала, что наблюдатели стремятся установить диалог с отголоском, как когда-то Евлалии Дийё удалось с Другим. Она знала, что они намерены изучать его, пока не поймут саму его суть изнутри, дабы посредством этого понимания овладеть речью отголосков и наладить наконец жизнеспособное общение. Она знала также, что им с Торном тоже нужен Рог изобилия в идеальном рабочем состоянии, как бы дорого ни пришлось за него заплатить.

Она всё это знала, но речь шла об ином.

– Выражусь иначе. Что вы будете делать с Рогом изобилия?

Женщина со скарабеем глубоко и снисходительно вздохнула.

– Вы совершили чудо, miss. Ни одному кандидату до вас не удавалась кристаллизация. Мы проследим за тем, чтобы ваше чудо в свою очередь совершило новые чудеса.

– Какие новые чудеса?

– В наши обязанности не входит это решать.

– А в чьи тогда? Кто здесь действительно решает? Кто думает за вас?

– В наши обязанности не входит вам это сообщать.

Сердце Офелии больше не трепетало. Оно иступленно билось о ребра.

– Бога, который правит миром, и Другого, который его разрушает, вам недостаточно?

Женщина сняла свое пенсне. Только тогда Офелия заметила морщинки, разбегающиеся вокруг ее усталых глаз. Она больше не была наблюдательницей – теперь это была простая вавилонянка, на которую солнце и жизнь наложили свой отпечаток. Потеряла ли она тоже кого-то из близких за две последние недели обрушений?

– Разрушает или очищает, miss, – всё зависит от точки зрения. Старый мир был адом, зараженным войной, – пробормотала она, понизив голос на последнем слове, словно Индекс действовал здесь, как и вовне. – Благодаря Другому Евлалия Дийё сотворила новое человечество, управляемое выдающимися опекунами, и все вместе они стараются от поколения к поколению изгнать порок из наших душ. Честно признаюсь, я понятия не имею, почему Другой сегодня отступил от изначального плана. Возможно, он решил, что новый мир еще не достоин спасения? Вот почему наш собственный долг заключается в том, чтобы продвинуться как можно дальше в поисках совершенства, – говорила женщина с нарастающим пылом. – Что касается вас, вы свой долг уже выполнили.

Вот и добрались до сути. Именно то, чего боялась Офелия. Кем бы ни был мозг, управляющий Центром девиаций, он следовал шаг в шаг за Евлалией Дийё, делая проложенную колею еще глубже. Его намерением было не освободить мужчин и женщин от тайной диктатуры, а вернуть заблудших овец на путь истинный. Речь неизменно шла о том, чтобы указывать им, как следует мыслить и поступать, – этакий инструктаж длиною в жизнь. Короче, вечное детство.

– Истинная проблема этого мира, – продолжила женщина, от которой не ускользнуло внутреннее несогласие Офелии, – заключается в том, что он остается безнадежно незавершенным. Мы все незавершенные, in fact, а некоторые еще больше прочих.

Офелия была не в настроении пускаться в новые философские рассуждения. Ей требовались конкретные ответы.

– Что такое тени? Что такое отголоски? Что такое Другие? Что они такое в действительности?

Женщина заколебалась, потом ее лицо приобрело мечтательное выражение.

– Воздух, которым вы дышите, miss, – это не единственно возможный воздух. К нему подмешивается другой воздух, и здесь, и повсюду вокруг вас, и в данный момент тоже. Без запаха. Не поддающийся обнаружению. Мы называем его эраргентум, буквально «воздух-серебро». Вы впитываете его всем телом и своим семейным свойством тоже, если таковое у вас имеется. Местами этот воздух становится достаточно плотным, чтобы его можно было уловить, если у вас имеются соответствующие инструменты. Каждое ваше действие, каждое слово погружается в него. Если в этом воздухе происходят возмущения, вызванные особыми обстоятельствами – большим обрушением или даже ничтожным сдвигом, – он отсылает их вам обратной волной.

Офелия инстинктивно задержала дыхание. Когда она смотрела через черное стекло сломанного пенсне на лабораторные боксы, то подумала, что только тени и отголоски состоят из эраргентума. Теперь она осознала, насколько ошибочно всё истолковала. Эраргентум был повсюду. То, что увидели тогда ее глаза, было лишь пеной на невидимом океане.

– А теперь представьте себе, – медовым голосом продолжала женщина, – что одна из таких волн вдруг прониклась отраженной мыслью и начала размышлять уже сама по себе. Отраженной… В данном случае perfectly подходящее слово. Так вот, представьте: ваш собственный двойник, целиком состоящий из эраргентума, внезапно осознает себя, кристаллизуется вокруг этой мысли, овладевает вашей речью и желает лишь одного: поведать вам о том, что недоступно вашему восприятию. Вот это и есть Другой.