Читать книгу - "Год Змея - Яна Лехчина"

Гребнистый хвост со скрежетом опустился на пол: Кригга не удержалась и вздрогнула. Может, она была далеко не самой смелой из женщин, но между ней и драконом, уничтожившим древний Гурат-град и одни боги ведают, сколько еще городов, — расстояние в дюжину локтей. Если бы Сармат захотел, то дохнул бы на Криггу пламенем. И занялось бы ее расшитое песочное платье, запылала бы длинная коса, и расползлась бы кожа, обнажая чернеющую плоть…

Сармат ударил хвостом второй раз и, изгибаясь, опустил голову на пол. «Будто домашняя кошка», — пронеслась мысль. Кригге понадобилось время, чтобы догадаться: дракон бил хвостом не угрожающе, а нетерпеливо. И почти игриво — так чего же он ждал? Собрав всю волю, девушка оттолкнулась от стены — и на первом шаге неизящно покачнулась, едва не упав. Идти к Сармату было еще страшнее, чем просто стоять. За первым шагом был следующий, и еще один, и еще — наконец Кригга приблизилась к дракону. Осторожно обошла его морду и оказалась сразу у бока. Затаив дыхание, медленно подняла руку и коснулась алых чешуй. Твердые. Горячие. Тут же между пластинами пробежала янтарная прожилка шире прочих, дохнуло жаром, и Кригга боязливо отдернула пальцы.

Сармат смотрел на нее, повернув шею. И в его глотке захлопал звук, напоминавший смех.

Кригга выдохнула, распрямила плечи и поправила закатившийся рукав. Она не чувствовала веселья — кто из них двоих жил на свете больше тысячи лет, а кто — всего шестнадцать? Кригге, возможно, полагалось быть безрассудной и летяще-любопытной, но ее еще в детстве считали сдержанным ребенком. Бабка и вовсе говорила, что она вырастет мудрой женщиной.

Нет. Не вырастет.

К гребням на спине Сармата с двух сторон была накрепко привязана петля — только руки каменных дев-марл могли сделать это. Ладони Кригги стали липкими, а к горлу подкатила тошнота.

— Не нужно, — выдавила она в надежде, что Сармат-дракон понимает человеческую речь. И призналась: — я боюсь.

Сармат не грозно, но отчетливо зарычал, сгибая ноги. Его спина опустилась ниже.

— Пожалуйста, — тихо повторила девушка, — не нужно.

Дракон снова ударил хвостом. Казалось, из-под шипов полетели искры. Кригга проглотила ком, наспех вытерла о платье вспотевшие ладони и взялась за один из наростов на медном боку. Взбиралась она медленно, то и дело соскальзывая, и думала, что вот-вот Сармат выйдет из себя и сбросит ее, такую неуклюжую. Лицо Кригги раскраснелось, а едва вьющиеся короткие прядочки, выбившиеся из косы, намокли. Когда бедра девушки коснулись спины Сармата, она некстати вспомнила, что под ней — тот, кто проводил с ней ночи, даже если в другом теле. И от этого хотелось провалиться сквозь землю, одернув задирающуюся юбку до самых пят.

Наконец Кригга вдела себя в петлю и затянула у талии толстую веревку. Оставалось надеяться, что узлы, завязанные марлами на гребнях Сармата, были достаточно прочными.

— Все, — глухо сказала она.

Сармат под ней шевельнулся, вздыбился, оттолкнулся лапами — Кригга не упала. Но сидеть на драконьей спине было неудобно: жестко и немного скользко, и девушка не знала, как удержится в небе. Она и верхом на коне ездила дурно. Сармат поднялся, вскинул морду и расправил крылья — их, даже в полном размахе, не сжимала базальтовая зала. Кригга что есть мочи вцепилась в гребни Сармата и побелела.

Дракон попятился назад, выпуская горячий воздух, а затем резко подался вперед — и, ударив когтями по полу, взлетел. Кригга боялась тратить силы на крик. Лишь прильнула к спине Сармата и, не успев зажмуриться, увидела краем глаза, как мешались краски.

Было страшно оттого, как под девушкой сокращались драконьи мышцы и как извивался его хребет. Как за ней, сидевшей почти на холке, двигались огромные крылья. Ветер свистел в ушах, дул в лицо; теплая чешуя кололась, и руки Кригги в мгновение становились влажными. Узлы уже не казалась и мало-мальски надежными: когда Сармат взлетал по вертикали, веревка опасно натянулась. Кригга вцепилась в наросты на спине так сильно, что ее пальцы посинели.

Она сумела оглядеться не раньше, чем Сармат набрал высоту и распрямился, — осматривалась рывками, чтобы не сорваться вниз. Возможно, если бы веревка оборвалась. Сармат бы поймал девушку лапами, но рисковать не хотелось.

Под Криггой ползли желтовато-зеленые поля и вихрастые леса: деревья казались игрушечными, будто в той музыкальной шкатулке, которую драконьей жене принесли марлы. По небосводу катилось златоглавое солнце — ближе, чем когда-либо. По земле разбегались паутины дорог, и ниже брюха Сармата летали птицы, не рискуя подобраться к рокочущему чудовищу. Ветер дул так сильно, словно хотел содрать с Кригги лицо; особенно когда дракон делал полукруг, разворачиваясь.

Девушка увидела Матерь-гору. Удивительно статную, гигантскую, обособившуюся от остального горного хребта — свет красил ее вершину в медь. У подножия растекались рукава голубых рек. Сармат летел, его грудь раздувалась, а крылья разгоняли воздух: Кригга сумела рассмотреть кусочек пыльно-соломенной Пустоши и слои перевалов за Матерь-горой. В них прятались богатые деревни камнерезов: самоцветно-роскошные, малахитовые и корундовые. Они тоже казались игрушечными — какие маленькие, какие беспомощные.

В дремучих лесах ходили медведи и олени, пустельги и соколы кружились над Пустошью. Неизменно текла жизнь деревень камнерезов — крошечные люди выходили из вырезанных из минералов домов, несли воду и корзины с осколками горных пород. Из кузниц валил дым, по дворам бегали босоногие дети, и длиннокосые девушки кормили коров и кур. К этому времени Кригга почти забыла, что ей было неудобно и страшно, что в ветряных потоках она дышала с трудом и что чешуя Сармата истерла ей бедра до крови.

Как хороша эта жизнь, хороши эти поля и дубравы, степи и деревни, люди которых постепенно привыкли к дракону, — похоже, он пролетал над ними часто. Весь блеск чертогов Сармата мерк перед такой красотой, думала Кригга, прижимаясь к его спине. Отпустил бы он ее, отпустил бы на волю — на что ему неказистая дочь гончара? Перед ним в этих землях любая девица стелилась, каждая была краше солнышка. Это их, а не Криггу, следовало рядить в самоцветы и шелк.

У горизонта переливалось Перламутровое море — девушка и не думала, что оно лежало так близко к Матерь-горе. Про бескрайние соленые воды, взбивающие пену, рассказывали странники, забредшие в Вошту, но Кригга не чаяла увидеть их сама. Сармат направился к морю, плавно опускаясь до тех пор, пока холодные брызги не коснулись его брюха. Ветер доносил их даже до кожистых крыльев и ног Кригги. С шелестом перекатывались волны, кричали чайки.

Кригга увидела отражение Сармата на водной глади. Дракон, планируя в воздухе, отбрасывал длинную тень на кудри перламутровой пены, и в море дрожала его освещенная солнцем алая чешуя. Под Криггой шевелилась толща лазурной воды — близко-близко, маняще…

Не растянуть ли ей петлю на талии? Не соскользнуть ли в пучину? Кригга плавала не очень хорошо и не выжила бы в открытом море. Но тогда бы девушке не пришлось возвращаться в чертоги Матерь-горы. Променять ли ей княжеское, усыпанное самоцветами ложе Сармата на морское дно? Уснуть ли на постели из водорослей, увенчанной кораллами, о которых говорили странники, чтобы пестрые рыбы резвились над ее лицом? Тогда в Кригге больше не будет страха. Ей не придется трепетать перед летним солнцеворотом. Наступит покой.