Читать книгу - "Эпоха раздела. Начало. Книга первая - Владислав Картавцев"

– Мама, мама, – твердила Джея и заливалась слезами, как маленькая девчонка. – Ты опять заговорила! Ты опять заговорила! – она постоянно повторяла одно и то же, и Чангу, который совсем не привык к такому проявлению чувств, захотелось встать и уйти, оставив этих двоих наедине. Но руки женщины твердо держали его, она с любовью смотрела ему в лицо, и он не мог себя заставить подняться и покинуть ее.

Чанг сделал над собой усилие и сглотнул твердый комок в горле. Он, воспитанный в пренебрежении к женщинам, сейчас сидел напротив своей матери и не знал, что ему делать. Он просто молчал, в то время как вокруг царило небывалое оживление. Наверное, ему стоило что-то сказать, но он совсем не знал – что.

Так они и молчали, глядя друг на друга. Им еще предстояло научиться любить: матери – своего потерянного сына, а сыну – свою незнакомую, совсем пока ему чужую мать. Наконец, она выпустила его руки и легонько оттолкнула его от себя, понимая, что ему нужно идти.

Чанг поднялся и, еще раз посмотрев на нее, направился к выходу.

Вслед ему донеслось:

– Сынок, приходи ко мне сегодня вечером, расскажешь, что стало с отцом!

Он вздрогнул от того, что кто-то впервые назвал его сыном – такое обращение было для него непривычно. Дед (отец) никогда не звал его так, но только по имени. Он повернулся и утвердительно кивнул. Спускаясь по лестнице, Чанг слышал, как Джея засыпает свою мать вопросами, а та негромко отвечает на них.

Сказать, что Чанг был потрясен, означало не сказать ровным счетом ничего! Напор чувств, бушевавший внутри его, был подобен сокрушительным порывам лютой степной бури, которая с легкостью срывала юрты, намертво вкопанные в землю, и могла унести с собой человека, словно легкое перышко.

То, что сегодня с ним произошло, не оставило ничего от прежнего Чанга. Он умер и тут же воскрес – но только теперь это был совсем другой человек. Ему, как только что народившемуся, предстояло снова учиться жизни, причем – и он уже это прекрасно понимал – жизни среди своего народа. Среди своих настоящих родственников – если они, конечно, будут готовы его принять.

Чанг шел по направлению к лобному месту, почти ничего не видя перед собой. Глаза застилала мгла, а мысли путались и пытались обогнать одна другую, словно несмышленые дети, бегущие наперегонки. Ему нужно было успокоиться, и он на полдороге свернул в сторону и заспешил к дому, где они встали на постой. Чанг чувствовал, что только одиночество и только Истинная Пустота могут ему сейчас помочь.

Открыв калитку и войдя во двор, он, не теряя времени, бросился в сарай и рухнул на копну соломы, припасенную в качестве подстилки для лошадей. Лег на живот и, сложив руки под собой, попытался успокоить дыхание. Только сейчас Чанг заметил, насколько легким он кажется самому себе – с него спала колдовская сеть, и теперь каждая его клеточка ликовала, высвобожденная от чудовищного груза.

По всей видимости, ведунья решила больше не испытывать его на прочность – по крайней мере, пока. А может, заклинания, связывающие его, действовали только на турнире и, стоило ему уйти, тут же пропадали. Пока он этого не знал, да, честно говоря, ему было и не до того.

Чанг нырнул в спасительное безмолвие и предоставил возможность Истинной Пустоте восстановить его силы. Нужно было только дышать и наполнять себя воздухом. Обычно ему хватало нескольких мгновений, чтобы ощущение спокойствия вернулось к нему – какие бы события не происходили вокруг, но сейчас эмоциональная и физическая встряска была настолько сильной, что ему пришлось долго дышать, прежде чем он смог заставить себя подняться.

Он удивился, но с момента его знакомства с собственной матерью прошло не так много времени, как ему казалось. Вернувшись назад на лобное место, он увидел, что его черед стрелять пока даже не подошел – после того, как выступили женщины, старейшины сделали большой перерыв, и сейчас мужчины только-только начинали готовиться к третьему кругу состязаний.

Чанг обратил внимание, насколько изменилась атмосфера, царящая повсюду. Теперь турнир, действительно, стал похожим на настоящий праздник воинского искусства, где не было место коварству и хитрости. Правда, скрытую борьбу магических сил никто не отменял, но теперь она велась в строгом соответствии с негласными правилами – сражались все против всех, и никаких атак многих против одного не было.

После испытания направленной на него колдовской атакой сейчас Чанг воспринимал разлитую в воздухе магию, как мягкое и совсем несильное прикосновение, которое даже не замечаешь – настолько оно незаметно. Постепенно он восстановил душевное равновесие, и теперь выглядел почти умиротворенным.

Сейчас он не чувствовал холодной отстраненности и решимости, которые жили в нем все прежние годы, сейчас, казалось, его сердце сурового и несгибаемого война, готового на все ради победы, понемногу оттаивает, и он начинает вспоминать давно забытые чувства любви и привязанности, которые покинули его вместе со смертью его отца.

Чанг переживал необычайный душевный подъем. Ему почему-то хотелось обнять и крепко сжать в объятиях первого встречного, но он понимал, что не стоит этого делать. Но больше всего его смущало то, что, как только с него спала колдовская сеть, перед его глазами возникло лицо Илии и ее слабая и грустная улыбка (именно та, что он видел в последний раз), и она никуда не собиралось пропадать. Очень было похоже, что теперь эта девушка навсегда поселилась в его сердце, и Чанг впервые в жизни не знал, что с этим делать.

Желание стать ближе к женщине было ему совершенно незнакомо. Ранее, когда что-то подобное возникало у него в душе, он гнал эти чувства прочь, воспринимая их, как слабость – что уже само по себе было недостойным воина (которым он себя, безусловно, считал).

Внезапно ему так захотелось с ней о чем-нибудь поговорить, что Чанг даже на мгновение остановился и начал осматриваться вокруг. Если бы он сейчас увидел Илию, то непременно подошел бы к ней и поинтересовался, как проходит ее выступление на турнире. Но ее рядом не оказалось, и он глубоко вздохнул и двинулся дальше. Наваждение прошло так же внезапно, как и появилось, и Чанг уже совладал со своими чувствами.

Вернувшись к столам старейшин, он кивнул Джеррду и ведунье Тон, словно они сегодня еще не виделись. Они приветливо ответили ему, а Джеррд даже позволил себе чуть-чуть улыбнуться. Колдунья выглядела спокойной, от былого ее напряжения не осталось и следа. Она расслабленно сидела на своем месте и наблюдала, как участники состязаний готовятся к стрельбе.

Вот они снарядили колчаны стрелами и по команде старейшины заняли позиции. Старейшина дал отмашку и отскочил в сторону, после чего все десять луков одновременно выпустили первые стрелы.

Чанг видел, как стрелы поражают далеких и уже плохо различимых леших, которые вдобавок двигаются из стороны в сторону. Результат зависел не только от скорости самого стрелка и магической силы лука, но и от внутреннего чутья каждого из участников.

У них было два способа действия. Первый заключался в том, чтобы предугадать направление сдвига леших и посылать стрелы на упреждение, надеясь, что стрелы найдут свою цель. Здесь существовала опасность, что стрелок промажет больше трех раз, и будет снят с состязаний. Но зато скорость стрельбы была самой высокой, и участник турнира вовсе не был обязан дожидаться следующего движения лешего – он мог выпустить в него все стрелы, пока тот смещался в одну сторону.