Читать книгу - "Дважды невезучие - Татьяна Устименко"

Я очутилась в чисто прибранной горнице, полной народу. Мужчины, женщины и подростки обоих полов чинно сидели на скамьях, расставленных вдоль стен комнаты, храня напряженное молчание. Глядя на их печальные, торжественные лица, я поняла, что попала на какую-то церемонию, весьма неприятную и, возможно, даже траурную. В центре горницы, на возвышении, лежал мужчина средних лет, одетый в белую рубаху и до пояса укрытый погребальным покровом. Закрытые глаза, изможденное лицо с ввалившимися щеками наводили на мысль о тяжелой болезни, а единственным признаком еще не угасшей жизни являлось слабое дыхание, чуть колыхавшее грудь страдальца.

– Староста наш, Ронк! – на ухо шепнул мне хозяин избы. – Год уже как болеет, да никто так и не сумел определить, чем именно. Есть не может, пить не может, дышит и то с трудом. Много лекарей его лечили, да все без толку. А нынче Ронку совсем худо стало. Вот сидим, значит, ждем – когда он богам душу отдаст…

Тут на правой лавке кто-то горестно всхлипнул. Я пригляделась и обнаружила молодую женщину, красивую и статную, к которой прижимались двое детей – мальчик и девочка. Девочка – хрупкая блондиночка с прелестным личиком, а мальчик – вылитый Ронк.

– М-да, – глубокомысленно протянула я, подходя к умирающему. – Прискорбно. Где у тебя болит-то, сердешный?

Ронк медленно открыл глаза, выпростал из-под покрова худую руку и сделал неопределенный жест, охватывающий расстояние от носа до коленей.

– Зашибись, точный диагноз! – хмыкнула я. – Эй, красавица, – я пальцем поманила к себе жену старосты, – скажи, что ему лечили?

– Сердце, почки, легкие, желудок, – зачастила торопливо подошедшая женщина. – Даже от геморроя лечили, ничего не помогло…

– Чудесно! – Я задумчиво потерла лоб, а потом подхватила со стола горящую свечу и без слов подала ее женщине, подразумевая – посвети. Вытащила из сумки ложку, с усилием втиснула ее между зубами умирающего и раскрыла тому рот… С моих губ сорвался довольный, ироничный смешок. – Пинцет найдется? – спросила я у жены Ронка.

– Найдется! – Баба метнулась куда-то и, вернувшись, с поклоном подала мне требуемый инструмент.

Я засунула его в горло Ронка и тотчас вытащила обратно…

Больной староста охнул, икнул, широко распахнул глаза, а затем вдруг мощно задышал, откинул погребальный покров и легко спрыгнул с возвышения.

– Не болит! – обрадованно закричал он. – Ничего уже не болит!

– Целительница! – хором возопили селяне, взирая на меня с благоговейным восторгом.

– И что это ты тут сейчас исполнила? – удивленно приподнял бровь Зорган.

– А, так, ерунда! – смущенно ответила я. – Ты зубы чистишь? – Вопрос был адресован Ронку.

– Ага! – кивнул головой староста.

– В следующий раз осторожнее чисти, – посоветовала я и показала ему крохотный белый волосок. – Это у тебя щетинка от зубной щетки в горле застряла…

Домишки в деревне не блистали размерами, поэтому для ночлега нам пришлось разделиться. Нас с Зорганом впустил к себе угрюмый золотушный мужичок, до самых глаз заросший рыжей нечесаной бороденкой, более смахивающей на вонючий козлиный хвост. Казалось бы, подобная характеристика не предвещала ничего обнадеживающего, но в избе у него оказалось неожиданно тепло и чисто. Умяв предложенные хозяином горшок простокваши, кольцо колбасы и полковриги хлеба, мы с эмпиром критически обозрели шаткие лавки и комфортно разместились прямо на полу, расстелив выданные хозяином одеяла и подушки. Сам мужик протяжно зевнул, помолился королеве Смерти и с кряхтеньем забрался на печку, вежливо пожелав нам спокойной ночи. И я совсем уже задремала, когда Зоргана некстати пробило еще на одну попытку…

– Давай стоя! – нетерпеливо командовал Зорган.

– Давай!

– Эх, не получается! – Эмпир взбешенно скрипнул зубами. – Садись на лавку и упрись в печку…

– О-о-ох!.. Ты мне чуть руку не оторвал, – окрысилась я. – И печка как-то подозрительно поскрипывает…

– Прости, но и так ничего не выходит! – повинился любимый. – Вставай на колени…

…На печке послышалось заинтригованное шебаршение, и вниз свесилась лохматая голова хозяина, похоже разбуженного нашими бесплодными попытками.

– Да не напрягайся ты так! – с рычанием потребовал Зорган, его красивое лицо побагровело от тщетных усилий, на челюсти вздулись желваки.

– А ты меня не дергай резко! – парировала я, прикусив губу от нестерпимой боли. – Ой!

…Голова хозяина свесилась еще ниже…

– Есть хоть какое-то движение? – Зорган сорвался на крик.

– Нет!

– Эх!

– Ах!

Но тут раздался жуткий грохот, и на наши упревшие от тщетных усилий головы поочередно свалились сначала дубовый ушат, к счастью – пустой, потом железный котелок, затем – связка вяленых лещей, а напоследок – и сам хозяин…

– Мужик, ты чего? – оторопело спросила я, потирая ушибленный нос.

Зорган смачно ругался, стаскивая с головы гулкий котелок…

– Да ничего! – Разочарованно почесывая отбитый бок, явно обиженный нами хозяин полез обратно на печку. – Просто любиться надо проще, по-людски, а не с таким извращенным переподвыподвертом – как вы…

Я растерянно хлопала ресницами, не понимая – о чем это он? Мой распухший, посиневший палец отзывался острой, пульсирующей болью. Зорган виновато подул на мою истерзанную руку, нашептывая слова извинения и утешения. Мы повторяли свои безуспешные попытки ночь за ночью, но пока, увы, так и не сумели снять с моего пальца треклятое волшебное обручальное кольцо…

Спустя полчаса в избе воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным храпом хозяина и посвистыванием ветра в неплотно задвинутой печной вьюшке. Внезапно со стороны хозяйской лежанки донесся громкий стук и бряк. Мужик подхватился повторно, испуганно хватаясь за грудь в тщетной попытке усмирить заполошно колотящееся сердце…

– Демон! – с подвыванием всхлипнул он. – Хвостатый, с красными глазами и когтями… прямо по печке моей пробежал!

– Окстись, дядя, откуда в вашей глуши демону взяться? – протяжно зевнул эмпир, призывно щелкнул пальцами, и на ладонь к нему прыгнул Трей, взбудораженный ночной охотой. – Это просто наш дракон твоих тараканов гоняет!

– Управы на вас нет, хулиганы малахольные… – сердито ворчал мужик, укладываясь обратно на лежанку. – Надобно вас в лесной дом отправить, на перевоспитание да колдунье на съеденье, вот тогда прыти у вас сразу поубавится!

– В какой дом? К какой колдунье? – Я заинтересованно приподняла голову с подушки, но мужик уже спал, не обращая ни малейшего внимания на мое несвоевременное любопытство…