Читать книгу - "Звездные раны - Сергей Алексеев"

— Молодец, Ангел медаль даст!

— Выстоял, не встал в хоровод… А всех повели, как бычков на верёвочке, с горы да в гору, веселятся, на каком-то странном языке песни поют, пляшут, как цыгане… Я стою! Командир должен стоять, так научили… Когда почуял — побегу сейчас следом! — литехин ремень поднял, наручники снял… Он всё в спецназовца играет, обвешается, как новогодняя ёлка, и ходит… И приковал себя за колесо конторского вагончика. Ключ выбросил и стою!.. А они так уходят, уходят… И не поверите, было чувство, словно они гусиная стая, на юг полетели, а я подстреленный, больной, летать не могу. И остаюсь замерзать… Господи, какая была тоска! На коленях стоял, плакал и молился…

Он налил себе полстакана, хватил его одним глотком и стал вытирать слёзы, будто бы выбитые спиртом. Зимогор вдруг тоже ощутил себя прикованным, и к горлу подкатился ком.

— Что это было, Олег Палыч? — немощным голосом спросил Ячменный. — Массовый психоз или что?

— Праздник Радения, — Олег достал из сумки Конырева коньяк, взрезал ножом мудрёную закупорку и глотнул из горлышка. — Праздник, на который мы с тобой не попали.

Начальник партии немного помолчал, чуть вдохновлённый соучастием, вытер покрасневшее лицо.

— И это ещё не всё… Сижу прикованный, как раб к галере, и плачу. Вдруг вижу — идёт ко мне женщина. Из хоровода, потому что обнажённая до пояса, а вместо юбки шаль подвязана… Красивая! Не видел я таких никогда, и вряд ли увижу. Вроде на цыганку похожа, или на испанку — смуглая, волосы каштановые, вьются на ветру… А глаза… такие вишнёвые! И светятся!.. Ко мне идёт! Что же, говорит, не пошёл со всеми?.. Я и так в тоске, а тут совсем ошалел. А она… поцеловала меня и, верите, — без ключа наручники отомкнула. Взяла за руку и повела. Мы, говорит, вдвоём праздновать будем… И пошли мы с ней куда-то в другую сторону. Не помню куда… Вроде бы недолго ходили. И знаете, я вообще-то женщин люблю, но тут даже никакой мысли не возникло. Хотя вот она — рядом, и такая притягательная… Ничего подобного не было в жизни, Олег Палыч.

— И что потом? — прогоняя коньяком ком в горле, спросил Зимогор.

— А что потом? Потом начались будни… Видно, тогда и подменили керн, когда я с этой цыганкой в Манораю подался… Сколько ходили, не знаю, но когда пришёл в себя, образумился, километрах в пяти отсюда, на лугу в траве лежу, а вокруг никого… Как больной бегал, орал, звал, а кого, и сам не знаю… Вернулся на участок — пусто. Мужики только часов через пять стали подтягиваться, по одному… Солдаты строем, конечно, летеха привёл… Ну и договорились об этом молчать. Потому что совсем ни в какие ворота… Наутро спирт нашли с закуской. Естественно, надрались от тоски и горя.

— В хороводе не было мужчины лет сорока? Седоватый, с бородкой? На музыканта похож или на дирижёра? В смокинге.

— Так они же все по пояс голые… Кто его знает… Всякие были. В основном как будто бы все русские… И ещё… ну как сказать? В общем, не наши. И пацан этот вроде бы тоже не наш.

— То есть как не наши? — насторожился Зимогор. — А какие же?

— Кто их знает, какие… — замямлил Ячменный. — Из-за границы они пришли, то ли из Монголии, то ли откуда-то ещё… Летеха этот вообще говорит — с Тибета. Но он на Тибете повёрнутый, так ему везде чудятся посланцы из другого мира.

— А есть он, этот другой мир? — осторожно спросил Зимогор.

— Раньше думал, нет, — не сразу промолвил начальник партии и потрогал лоб — то место, куда якобы постучал пальцем неизвестный юноша. — Соответствующее воспитание, обучение… Теперь думаю, есть. А как иначе всё объяснить?

— Ну да, верно. Если не на пьянку всё списывать, то на чудо, на проявление иного мира.

Ячменный насупился, во взгляде мелькнуло сомнение — зря про танцы и оргии рассказал…

— Не надо так, Олег Палыч… Есть ведь понятие — непреодолимые силы природы. Они здесь действительно непреодолимые. Пользуются же такой формулировкой иногда…

— Когда хотят прикрыть ротозейство, — Зимогор неожиданно для себя стал ощущать самую настоящую зависть к Ячменному, чего раньше вообще не бывало.

— А что мы знаем о природе? — вскинулся начальник партии. — О самой природе, о человеке? Да ни хрена не знаем. На уровне Мичурина… Всё переделать хотим, под себя подстроить. А она сопротивляется, потому что сильнее нас, потому что мы сами — её часть.

— На философию потянуло?

— Когда столкнёшься, Олег Павлович, не только на философию потянет, — отрезал Ячменный. — Захочется поверить в Бога. Нельзя всё объяснить логикой и словами. И массовым психозом тоже. Говорю же, здесь у нас другой климат.

— Это верно, — согласился Зимогор. — Только при чём здесь природа?

— Да при том… Мы научились только фиксировать факты, а не понимать их.

— Демагогия, — устало вздохнул Зимогор. — Ты лучше про начальника охраны расскажи.

— Что про него?.. Такой же невезучий, как я. Хотел поступить в школу КГБ, а смог только в училище МВД. Но гонору в нём!.. Правда, сейчас поостыл, прижал хвост. В хоровод-то первый побежал!.. А вначале житья от него не было. У вас партия, говорит, режимная, а я — начальник по режиму! И всех строить на мороз! Шаг влево, шаг вправо… Завхоза Величко у женщины из постели вытаскивал и на участок под конвоем приводил.

— Ты сказал, он на Тибете помешался…

— Читает всё… Аж в Барнаул машину гонял за литературой.

— Позови его ко мне.

— Что его звать? Вон сюда хромает, — Ячменный указал в окно. — Лёгок на помине, много жить будет…

— Тогда погуляй, а мы тут побеседуем, — попросил Олег.

— А как же условие? Я рассказал, вы ещё нет!..

— Ты ещё не всё рассказал! Погуляй пока, подумай и, кстати, поищи моего гостя, куда он запропастился…

— Какого гостя?

— Да моего Рокфеллера!.. Только не задирай его. Богатые — люди нервные…

Независимый Перцев прихромал в избушку начальника, скинул плащ-накидку, небрежно сел — нога на ногу, закурил и достал из полевой сумки бумаги.

— Товарищ Зимогор, на охраняемом режимном объекте задержан человек по фамилии Конырев, не имеющий допуска. Снимал видеокамерой, что категорически запрещено. Говорит, что приехал с вами. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Извините, вас как лучше называть? — стал придуриваться Олег, изображая воспитанного начальника.

— Погоны видите? Так и называйте.

— Я в погонах не разбираюсь, сугубо гражданский человек…

— Моё звание — лейтенант!

— Так вот, лейтенант. Пойди и немедленно выпусти задержанного Конырева. А также извинись перед ним.

— Что?! — он вскочил. — Вы соображаете, что говорите?! Он совершил уголовное преступление!