Читать книгу - "Звездные раны - Сергей Алексеев"

— Ты же сказал, местные не могли?

Начальник партии скорчился, словно от боли в животе, сказал покаянно:

— Да что теперь… Не скроешь… Сошлись, съехались с разных концов, на праздник… Как-то называется…

— Радение.

— Вроде так… Но они же не могли подменить керн!

— С чего ты взял, что его подменили?

— Да говорю же, подменили! Сами подумайте: есть смысл себя оговаривать?

— Действительно, а какой смысл? — Зимогор посветил в лицо Ячменному. — Хоть я и не следователь, но тут и дураку ясно, что в хранилище никто не проникал: замки и печать целые, ни подкопа, ни пролома. Часовые бдят, и, надеюсь, неподкупны. Даже если и купили — вагончик этот на глазах стоит, а чтобы подменить весь керн в такой темноте — нужны сутки, если не больше. А подмену ты обнаружил раньше, чем ящик со спиртом, так что беспробудная пьянка исключена. Или нет? Или до того была ещё алкогольная посылка?

Начальник партии отвернулся от луча, и его молчание вдруг озадачило старшего инженера — неужели была ещё одна посылочка?..

— Нет, спирта не было, — сказал он наконец. — Но было что-то покрепче… Если откровенно.

— А что, бывает и крепче? — всё ещё в язвительном тоне спросил Зимогор. — Наркота, что ли?

— Да какая наркота?.. История дурацкая.

— Пляски? Танцы? Хороводы? — точно спросил Олег, вспомнив откровения мусорщика.

Ячменный пересилил себя, обречённо вздохнул:

— Вот именно, пляски… Ходят цепочкой по горам и песни поют, фольклор какой-то… У нас кругом аншлаги стоят, запретная зона, а им обязательно нужно пройти маршрутом через наш участок. Будто один раз в сорок лет они проходят по нему и исполняют гимн. Вообще-то они каждый год водят хороводы на это своё Радение. А нынче у них какой-то особенный, надо им через буровую… Большинство вроде русские, но то ли ламаисты, то ли кержаки, то ли буддисты, или вообще сектанты — хрен поймёшь их веру! Начальник охраны запретил, велел идти в обход по долине. Тогда к нам пришёл… человек. В общем мальчишка ещё, пацан лет двенадцати, — начальник партии приоткрыл дверь, указал на нетронутый альпийский луг. — Встал вон там и говорит часовому, дескать, позови господина Ячменного.

— Так и сказал? Назвал фамилию?

— Назвал…

— Вы что, знакомы с ним?

— Откуда? Я его впервые видел! Но фамилию знает!.. И ладно бы только фамилию — всё про меня знает…

— Мальчишка-то — алтаец?

— Какой алтаец?.. На вид — типичный европеец…

— Ладно, давай уж по порядку! — Зимогор достал сигареты и вышел на железные ступени. Начальник партии притворил за собой дверь и махнул часовому. Тот нехотя отошёл от вагончика и встал под дождём.

— Я вышел к этому пацану, — в полголоса заговорил Ячменный. — Любопытно стало, как это охрана пропустила… Он мне снова: дескать, разреши пройти через участок, дай команду охране, чтобы пропустили людей. И показывает направление — прямо через буровую! Мол, если они сегодня ровно в полдень не пройдут по этому месту и не споют, какая-то фаза продлится ещё дольше.

— Какая фаза?

— Я не запомнил… — поморщился начальник партии. — Не русским словом называется… В общем, и так на земле вон что творится, а ещё обрушатся бедствия — землетрясения, тайфуны, наводнения, авиакатастрофы, ну и прочие страсти. Фаза! Так вот, она продлится на неопределённый срок, если они не усмирят её… У меня была мысль пропустить, но начальник караула… в общем, это называется принципиальностью. Упёрся как бык, обещал доложить по команде. Молодой ещё летеха, жизни не знает… Ну я и отказал пацану. Он тут и заговорил на каком-то нерусском языке, с каким-то мужиком из хоровода… Этот летеха услышал иностранную речь — чуть караул в ружьё не поднял. Едва уговорил не начинать конфликта с местным населением. А мальчишка этот… подошёл ко мне, постучал по лбу пальцем… вот так и говорит, мол, теперь пеняйте на себя. Сами накликали на себя несчастье. От Божьего гнева сетями не прикроетесь. Ждите теперь беды во всём, за что бы ни взялись. А лично у меня будут большие неприятности и на службе, и дома. Уйдёт жена, повесится любимая собака…

— И что? — поторопил Зимогор. — Ушла жена?

Начальник партии хотел плюнуть сквозь стиснутые зубы, но клейкая слюна повисла на подбородке.

— Ушла, — утёрся. — И все вещи вывезла из квартиры! Сесть не на что!.. И собака погибла. Хотел ведь с собой сюда увезти — не дала… Она, стерва, привязала её на короткую, а крыльцо высокое. Фокс мой протиснулся между балясин, сорвался вниз и повесился на ошейнике… Я ещё об этом не знал. Сначала авария на скважине случилась, сразу на следующее утро. Вечером я обнаружил подмену керна. И только ночью спирт появился… Потом сопоставил даты — всё в один день сбылось!

— Ты что, тоже иностранный знаешь?

— Я-то так, один немецкий со словарём… Летеха много языков знает. Перцев, — начальник партии махнул в сторону караульного вагончика.

— Откуда советский лейтенант может знать много языков?

— Да хрен знает, откуда!.. Если откровенно, он и сам не знает, откуда знает…

— Ну-ну, продолжай!

— Чего продолжать! Нашло на него… И сейчас чешет на двух десятках, как полиглот, и сам диву даётся… Даже древнегреческий в совершенстве! И ещё один древний какой-то… Сам не знает, какой. Вроде бы скифский или шумерский, что ли…

— Ещё на кого нашло? — осторожно спросил Зимогор.

— На меня ещё, будто затмение… Да и на всех тоже.

— Отчего — затмение?

— Не знаю… Должно быть, оттого, что мальчишка по лбу постучал, — неохотно и в сторону пробурчал Ячменный. — До сих пор его палец чую…

— Каждому, что ли, постучал? — вытягивал ему жилы Зимогор.

— Нет, только мне… Но потом начался какой-то провал памяти… У всех… Хотя не все признаются. Так и не известно, прошла эта процессия через наш участок или нет… Одни говорят, не проходила, другие вроде видели… Глаза у него были какие-то… гневные. Или нет, грозные!

— У кого — у него?

— Да у пацана!.. Не по возрасту такие глаза. Гипноз или хрен знает…

Зимогор бросил окурок и пошёл к избушке начальника партии. Тот же запер кернохранилище, опечатал и побежал догонять. По дороге запнулся обо что-то и, будто афишная тумба, с грохотом рухнул на землю. В тот же миг рядом с ним появился лейтенант в фуражке, подал руку, что-то сказал, однако Ячменный не принял помощи, встал сам, с руганью и матюгами, отряхнул грязь с плащ-накидки. Лейтенант сказал ещё что-то и похромал к своим вагончикам, то и дело оглядываясь на Зимогора.

Через несколько метров начальник партии снова завалился, теперь на спину, поскользнувшись на мокрой траве.